Аврора молча откинулась на подушки и надолго замерла. В первое мгновение ей хотелось сказать, что она ненавидит Аэция. Презирает за очередную ложь.
— Ты был прав, — после долгой минуты молчания сказала она. — Ты был прав, Галактион. Но от этого я ненавижу тебя ещё сильней. Особенно если учесть, что ты прав всегда.
Аэций промолчал. Отвернулся и молча выйдя за дверь направился в рубку.
Аврора осталась лежать слёзы наворачивались на глаза. Руки были ватными, а любые действия казались бессмысленными.
— Ничего не кончено, пока ты жива, — прошептала она и сглотнула подстувший к горлу ком. — Ничего не кончено. Разве это не твои слова?
Резко сев на диване она сделала глубокий вдох. Соскочила на пол и последовала за своим единственным спутником.
— Куда мы летим? — спросила, замерев в дверях.
— Эта звезда называется Солнцем, — сказал Галактион не поворачиваясь к ней. — А эту планету назовут Земля.
Аврора пришурилась и внимательно посмотрела на него.
— Ты думаешь, в этой Вселенной ещё есть что спасать?
— Для меня — да.
ГЛАВА 35. Фаэна
Дезмонд стоял на мостике Мала-Ресты — сравнительно небольшого и очень старого, как он понимал теперь, фрегата, сделанного на верфи дома Аркан.
Планета далеко внизу расцветала букетами взрывов, каждый из которых заставлял Дезмонда вздрагивать и на секунду прикрывать глаза. Это был его дом. Дом, куда он так и не смог вернуться — и не сможет уже никогда. Когда пришла новость об атаке, он понял это абсолютно чётко. И уже потом, по пути к системе Аркан, раз за разом задавал себе вопрос: где же герцог Аркан? Разве не должен Анрэй защищать то, что пытался получить всеми возможными средствами? Ответа у него не было. Да и времени размышлять — тоже.
Мала-Ресту и ещё два таких же мощных, но безобразно старых корабля, Дезмонд нашёл на границе системы. Капитаны пытались выяснить, кто примет командование на себя.
Он не стал доказывать, что он имеет право командовать ими как наследник дома Аркан. Просто показал в камеру печать императрицаа — как сделал это когда-то Галактион на его казни.
Не особо рассчитывая на двух этих чудовищ, он всё же поднялся на мостик одного из кораблей и расставил людей по местам. А дальше всё продолжилось с того же места, на котором остановилось на Нимее.
Теперь, спустя пять часов, два из трёх крейсеров пылали. Его собственный был покорёжен на правый бок так, что с трудом мог двигаться по прямой. Добрая половина команды была мертва.
Дезмонд закрыл глаза. Сердце рвалось из груди — туда, за границу экрана, где можно было стрелять и чувствовать себя живым. Никогда он не управлял боем с борта многопалубного корабля и не был рад, что приходится делать это теперь.
Сигнал комма заставил Дезмонда открыть глаза. Он принял вызов и увидел на экране лицо Аэция — тот был мрачен. Почему-то прятал глаза и не спешил переходить к делу. Дезмонду абсолютно не нравился такой Галактион.
Аэций говорил про систему Астеры, про то, что нужно отстоять орбиту шестой планеты любой ценой, и про то, что только это и имеет значение сейчас. Но чего он хотел, Аэций никак не говорил.
Тогда Дезмонд спросил напрямую:
— Сколько кораблей будет стоять на орбите?
— Два, — ответил Галактион.
— Сколько кораблей будет у нападающих?
Аэций забарабанил пальцами по столу. Дезмонд ждал.
— Мы не знаем, — сказал он, наконец, — но не два. И не двадцать два. Я хотел бы, чтобы вы жили.
— Мы выживем. Если мы не должны умереть.
— Ваша задача… — Аэций прокашлялся. — Продержаться до утра. Потом мы победим или проиграем. Можете даже уходить потом…
— Если доживём… — Дезмонд усмехнулся, — не волнуйся, я лучше умру так, чем на плахе.
Дезмонд отключил комм и включил связь по кораблю:
— Мы идём на смерть, — сказал он, не желая тратить время на прелюдии, — у империи больше нет кораблей, которые могут сделать то, что поручено нам. Мы должны отстоять границу системы S18-44. Туда будет направлен основной удар флота противника. Работать будем с крейсером Генс Ларта, — Дезмонд прокашлялся, представляя, как обрадуются те, чьи семьи совсем недавно погибли на Эринии, — на мой взгляд Генс Ларта лучший союзник, чем орды тех, кто уничтожает нас сейчас. Если кто-то не согласен с приказом, он может сейчас взять шлюпку и отчалить. Преследовать я никого не буду.
Дезмонд обвёл взглядом тех, кто стоял на мостике. Никто не возражал. Два десятка глаз смотрели на него со слепой верой, так что ему показалось вдруг, что никто из них не понял смысла сказанного.