— Если не ошибаюсь, это было 20 февраля 1917 г. Я выехал из Англии на пароходе, идущем в Амстердам, — дрожащими пальцами он набил трубку. — Очень трудно было выбраться из Англии, но я все-таки ухитрился и день прошел без приключений. Проклятая война длилась уже два с половиной года и могла затянуться еще на два, и я решил попробовать остановить се… И для этой цели взял с собой десять фунтов редкостной вольфрамовой соли, заключающей в себе часть порошка, который вы только что видели. Другой ингредиент, я знал, можно было добыть на месте. Если б я сказал кому-нибудь, что еду разрушать заводы Круппа, меня посадили бы в сумасшедший дом. И я никому ничего не сказал.
Взял я с собой еще створчатую ширмочку из того же вещества, как и пробирка. После многих мелких приключений я, наконец, добрался до Арнгейма, города, находящегося в 10 милях от германской границы. Натурально, голландские жандармы следили за мной, но, так как я не делал ничего подозрительного, меня не трогали.
Повторяю, город, куда я прибыл, стоял на 10 миль от германской границы, ближайший в Голландии к Эссену. Крупповские заводы находилась на расстоянии пятидесяти миль.
26-го февраля в 9 часов утра я пошел к себе в спальню и, поставив трехстворчатую ширмочку так, чтобы открытой стороной она стояла к юго-востоку, полил свои ингредиенты соляным раствором. А затем сидел и ждал четыре дня, после чего сжег магнитные порошки и уехал обратно в Англию. Я не знал, что было бы достаточно и четырех часов, и даже четырех минут…
Он долго смотрел в огонь невидящими глазами, потом встал, подошел к письменному столу, отпер один из ящиков и достал оттуда какую-то бумагу.
— Здесь перевод отчета о том, что произошло. Он собран по кусочкам, из рассказов немногих очевидцев, которым удалось спастись. Прочтите.
Он подал мне бумагу, сам же снова опустился в кресло и уставился в огонь.
Документ был озаглавлен: «Катастрофа на заводах Круппа». Воспроизвожу его слово в слово: он лежит передо мной в то время, как я пишу.
«Нижеизложенные факты установлены показаниями очевидцев, присутствовавших при ужасающей катастрофе на заводах Круша 26-го февраля, в день посещения заводов его императорским величеством Вильгельмом II — катастрофы, несомненно, бывшей причиной полной капитуляции германской армии несколько недель спустя.
Около полудня Кайзер наблюдал один из процессов изготовления тяжелого полевого орудия. Подвешенная на цепях, снизу опираясь на лежни, гигантская пушка, раскаленная докрасна, недвижно висела в воздухе, и августейший посетитель с интересом следил за возившимися около нее пигмеями-людьми.
И тут произошло нечто ужасное. Внезапно, как бы охваченная невидимой силой, пушка повернулась вертикально, придавив нескольких рабочих, умерших тут же на месте; затем подпрыгнула кверху, как будто кто-то дернул цепь. Почти тотчас же цепь оборвалась, и вся эта громада с глухим грохотом упала на пол. Почти одновременно с этим, гигантское маховое колесо сорвалось с приводных ремней, упало и разбилось на тысячу кусков, разлетевшихся во все стороны, ударяясь о стены, словно осколки снаряда.
Один из рабочих, чудом спасшийся от смерти, уверяет, что причиной смерти императора был приводной ремень того самого махового колеса. Этот ремень, когда колесо выпало из него, взвился на воздух благодаря необычайной быстроте вращения, сохраняя свою эллиптическую форму. Ударившись об пол, он запрыгал, как живой чертов мяч. И, должно быть, в один из прыжков обвился вокруг тела императора и, отшвырнув его от всех, стоявших рядом, бросил в котел с кипящим маслом. Без сомнения, смерть последовала мгновенная…
По всем направлениям носились в воздухе массы железа, падали и давили людей. Крики жертв сливались в общий стон. В течение каких-нибудь пяти минут все мастерские в Эссене пришли в такой же вид: всюду разыгралась та же катастрофа. Вдобавок, всюду катастрофа закончилась пожаром.
Но худшее еще впереди. Два больших гироскопа, весом каждый в две-три тонны, сорвались с привязей и покатились с все возрастающей быстротой по направлению к северо-западу, продолжая вертеться вокруг своей оси и потому сохраняя стоячее положение. Первый уничтожил на своем пути ряд домов, разрезая стены, как нож масло, разрезая надвое обезумевших людей, не успевавших отскочить и, наконец, разлетелся в куски, повалив церковь, о которую он с разбега ударился.
Второй докатился таким же манером до фабрики, на которой было сложено несколько тысяч тонн взрывчатых веществ. Что тут произошло, наверное никто не знает, так как единственный уцелевший свидетель этого сошел с ума. О силе взрыва может дать понятие тот факт, что дома, находившиеся на расстоянии двухсот миль оттуда, тряслись и некоторые обрушились.
В Эссене не осталось ни одного целого дома, а пожары, начавшиеся с заводов, скоро уничтожили и далекую от фабричной часть города. Тушить их было некому: люди с испуга обезумели и уж не думали о том, чтобы спасать имущество…
Мужчины и женщины, с безумными глазами, в один день поседевшие, с трясущимися руками и дрожащими ногами, бродили вокруг пожарищ, чудом спасенные от смерти для жизни, худшей, чем смерть.
В одном Эссене погибли четыреста тысяч мужчин, женщин и детей. В тот же день произошли подобные инциденты и в других частях района, но все это не могло сравниться с катастрофой на заводах Круппа. Поезда сходили с рельс; пушки опрокидывались; в западной и северо-западной части Германии все заводы перестали работать; близ голландской границы большой стальной мост без всякой видимой причины обрушился в реку.
Всего погибли, от той же неведомой причины, которая уничтожила заводы Круппа в Эссене, по точному подсчету, не менее пятисот тысяч человек.
Причина всех этих бедствий так и осталась неразгаданной. Что она была естественной, в том не может быть сомнения; несомненно также, что в ней было замешано электричество… Остальное — только догадки и предположения. Еще подмечены два странных факта, которые, однако же, не разъясняют, а только затемняют тайну.
Во-первых, атмосферические расстройства, по-видимому, усиливались в напряженности по мере приближения к голландской границе: например, ребенок был убит ножом, вонзившимся ему в сердце, причем нож сам сорвался со стола, а между тем, в нескольких милях по ту сторону от голландской границы ничего подобного не происходило.