От другой землянки, расположенной неподалёку, к нам подбежал полковник и, отдав честь, доложил:
- Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант. С приездом, Филипп Николаевич.
- Здравствуй, Олег Иванович, что у вас тут, докладывай.
- Подверглись нападению самолёта противника.
- Одного?
- Двух. Один в небе кружил: то ли наблюдал, то ли съёмку вёл. А второй выскочил из-за леса, в полной тишине, как чёрт из табакерки, никто ничего толком понять не успел, бомбу сбросил и ушёл в небо, как ни в чём не бывало.
- Что значит в полной тишине. На планере что ли?
- Никак нет. Это был именно самолёт, только двигатели он включил уже после того, как бомбу сбросил.
- Хотите, чтобы я поверил в эти выдумки, полковник, - нахмурился Стариков.
- Это не выдумки, товарищ генерал-лейтенант, слишком много свидетелей.
- Ну хорошо, а наши что? Авиация где была?
- Подняли для перехвата два звена, безрезультатно. Они их даже найти не смогли.
- Это что же за призраки такие?
- Не знаю, товарищ генерал-лейтенант, но те, кто его видел, говорят, что похож на мессер, возможно новая модель. А ещё размалёван весь: через фюзеляж змея нарисована с крыльями, и морда у той змеи - собачья. На крыльях, говорят, кресты какие-то особенные, вроде карточных.
- Смотри-ка, лейтенант, - сердито проворчал генерал, - и кресты разглядели, и морду драконью запомнили, и то, что мессер разобрали. Все успели, а вот взять в руки винтовку и пальнуть в него разок-другой не смогли. Растерялись или испугались, а, полковник?
- Никак нет, товарищ генерал-лейтенант, не испугались. Просто всё очень быстро случилось. Один заход, одна бомба и всё.
- А это часом не твой приятель, лейтенант? Уж больно почерк приметный.
- Не знаю, товарищ генерал-лейтенант. Я ведь в кабине сидел, и не успел рассмотреть его как следует. Хотя попасть бомбой в кузов движущейся машины - это уметь надо.
- Вот-вот, я и говорю...- генерал задумчиво почесал бровь, глядя куда-то вдаль, словно силясь рассмотреть неведомый самолёт-призрак.
- Вот что, Зинаида, - подозвал он немного успокоившуюся девушку, - проводи лейтенанта к сапёрам.
Зинаида, в последний раз шмыгнув носом, надела пилотку, слегка наклонив её вправо, расправила гимнастёрку, отведя складки за спину, и, одарив меня грустным карим взглядом, произнесла:
- Идёмте, товарищ лейтенант, здесь недалеко.
***
Из мемуаров генерала люфтваффе,
кавалера Рыцарского креста
с золотыми дубовыми листьями,
с мечами и бриллиантами
Генриха Эйлера.
"Судьба подарила мне встречу с несомненно одним из самых выдающихся асов люфтваффе времён второй мировой войны, бароном Отто фон Визе. Фигура удивительная и весьма таинственная. Уже после войны я пытался найти о нём в архивах хоть какую-нибудь информацию. Увы, только самые общие факты: родился в небольшом городке Наумбург в 1915 году, окончил лётную школу в Потсдаме, воевал в Сирии, получил железный крест, потом была Испания, ещё один крест, потом работал на Мессершмитта. И всё... информации больше нет, как отрезало. Как будто человек с 1939 года перестал существовать. То, что это не так, я лично смог убедиться в конце августа 1942 года во время боев на Восточном фронте.
Наша группа I./JG 54, командиром которой я был недавно назначен, располагалась на прифронтовом аэродроме в сорока минутах лёта от Ленинграда. 29 августа я получил радиограмму с приказом принять на нашем аэродроме экспериментальный самолёт завода Мессершмитта. Управляет самолётом майор люфтваффе, барон Отто фон Визе. В радиограмме также сообщалось, что он прибывает с целью проведения испытаний нового самолёта в боевых условиях, работать будет по своему плану, и я обязан оказывать майору всяческое содействие.
Гостя мы ждали с особым нетерпением. Как-никак человек из самого Берлина. Мы, признаться, по мирной жизни к тому времени порядком соскучились.
На подлёте к аэродрому барон вышел на связь, поиграл с радистом в "свой - чужой" и назвал ожидаемое время посадки: 17:32.
- Пижон, - проворчал я, услышав доклад радиста, - надо же, какая точность.
Тем не менее, полшестого почти вся группа выбралась на полосу и в ожидании уставилась в небо. Вскоре послышался гул подлетающего самолёта, показавшийся мне каким-то странным. Это не было низкое утробное урчание, привычное нашему слуху, звук был высоким, срывающимся то на визг, то на шипение.
Я посмотрел на часы - 17:32. Оглянувшись на товарищей, я понял, что жест мой не остался не замеченным.
- Пижон, - повторил я свою мысль вслух. Барон не успел ещё сойти на землю, а уже расположил к себе моих парней окончательно и бесповоротно.
Самолёт коснулся полосы, подпрыгнул пару раз, не желая расставаться с небом, и окончательно утвердившись на земле, покатил к нам. Силуэт машины напоминал Мессершмитт Bf-109, но только напоминал: приземлившийся самолёт был начисто лишён винтов. Вместо них под крыльями располагались две обрезанные с концов "сигары". В сорок втором мы не только не видели, но многие из нас даже не слышали о самолётах на турбореактивной тяге. Появление барона на нашем аэродроме определённо имело успех.
Самолёт замер, крышка фонаря откинулась, и из кабины на крыло, а затем и на землю лихо спрыгнул пилот. Большие солнцезащитные очки, потрёпанный шлемофон, короткая подбитая мехом кожаная куртка, надетая поверх стального цвета комбинезона, мягкие юфтевые сапоги, начищенные до зеркального блеска. Вид импозантный и даже щеголеватый. Средний рост, сухощавый, волосы, гладко зачёсанные назад, короткие усики а-ля фюрер на тонком точёном лице. Умный, слегка нагловатый взгляд и ухмылка, вызванная то ли хорошим настроением, то ли сигарой, торчащей из левого уголка рта. Едва заметно припадая на левую ногу, барон приблизился к нам, левой рукой убрал сигару, правую коротко вскинул к виску и представился: