Новое богатство материально обеспечивалось горнодобывающей промышленностью, железными дорогами и производством стали, а не хлопком и зарубежной торговлей. Новых миллионеров раздражало правление южной аристократии, поскольку их экономические интересы расходились с интересами прежней элиты. Новые элиты, которые зарабатывали деньги на производстве, выступали за высокие тарифы для защиты зарождающейся американской промышленности и за государственную поддержку «внутренних улучшений» (строительство магистралей, каналов и железных дорог). Устоявшаяся элита, которая выращивала и экспортировала хлопок, а также импортировала промышленные товары из-за границы, естественно, выступала за низкие тарифы и была против использования государственных средств для «внутренних улучшений», поскольку отправляла свою продукцию на мировые рынки по рекам и морям. Новые экономические элиты выступали за индустриализацию, замещение импорта и экспорт сельскохозяйственных товаров наподобие пшеницы, производимой свободным трудом фермеров. Эти бизнесмены утверждали, что мертвая хватка южных рабовладельцев на «горле» федерального правительства препятствует проведению необходимых реформ в банковской и транспортной системах и тем самым угрожает экономическому благополучию новой элиты.
Кроме того, резкое увеличение численности элиты нарушило равновесие между спросом и предложением на государственные должности. Некоторые обладатели богатства сами баллотировались на посты, в то время как другие вкладывали ресурсы в поддержку конкурирующих политиков. Сыновья купеческих семейств часто выбирали иные профессии, в частности юридическую. Получение юридического образования было и остается основным путем к политической должности в Соединенных Штатах Америки. Стать юристом в то время было относительно легко, ибо тут не требовалось диплома юридического факультета. Рост числа юристов (считая и Линкольна) привел к увеличению количества претендентов на политические должности. В то же время предложение застопорилось: так, число представителей в период с 1789 по 1835 год увеличилось с 65 до 242, но затем не изменялось 24. Резкий рост числа претендентов на элиту усиливал конкуренцию за политическую власть.
В те более грубые времена внутриэлитные конфликты нередко принимали острейшие формы. В Конгрессе количество случаев насилия и угроз насилием стойко увеличивалось и достигло пика в 1850-х годах. Жестокое избиение палкой, когда представитель Южной Каролины Престон Брукс поколотил сенатора от штата Массачусетс Чарльза Самнера в зале заседаний Сената в 1856 году, – самый известный образчик этого насилия, но далеко не единственный. В 1842 году, после того как член палаты представителей от штата Теннесси Томас Арнольд «укорил сторонника рабства среди членов своей партии, к нему подошли два южных демократа, из которых один был вооружен охотничьим ножом – лезвием от 6 до 12 дюймов, такие часто носили пристегнутыми к спине. Назвав Арнольда “проклятым трусом”, этот демократ пригрозил перерезать ему горло “от уха до уха”»25. В ходе дебатов 1850 года сенатор Генри Фут из Миссисипи наставил пистолет на сенатора Томаса Харта Бентона из Миссури. В другом ожесточенном споре один конгрессмен из Нью-Йорка случайно выронил пистолет, извлеченный из кармана, и чуть не спровоцировал общую перестрелку в зале Конгресса 26. Линкольн, если коротко, варился в этой грубой политике, особенно в начале карьеры. Он часто оскорблял своих противников, и несколько раз доходило до драки, а однажды едва не состоялась дуэль.
Разногласия по поводу экономической политики и конкуренция за должности породили мощные стимулы для разрушения владычества южан в федеральном правительстве. Учебники истории гласят, что Гражданская война в США началась из-за рабства, но это правда лишь отчасти. Лучший способ охарактеризовать этот конфликт – сказать, что за ним стояла «рабократия». Действительно, хотя к 1860 году большинство северян считало рабство аморальным, лишь ничтожное меньшинство (северные аболиционисты) набралось сил и мужества для того, чтобы сделать этот вопрос центральным в своей политической программе. На Юге «особый институт» был настолько прибыльным для подавляющего большинства белых людей (поскольку большинство из них либо владело рабами, либо стремилось владеть), что те чувствовали себя обязанными его защищать. Большинство белых на Севере нисколько не заботилось о тяжком положении порабощенных чернокожих и не намеревалось ради них сражаться и умирать. Однако, поскольку рабство обеспечивало экономическую основу господства Юга, политическую атаку на рабовладельцев следовало подкрепить идеологической атакой на рабство как таковое. Большинство северян протестовало против «рабской власти» – то есть власти богатых аристократов-южан – и их преобладания в национальной политике. Политическая программа Линкольна отражала эти настроения. Первоначально он не собирался отменять рабство на Юге, но был категорически против распространения рабства (и власти рабократии) в новых штатах.