Нижняя часть установки представляла собой самый настоящий энцефалограф, добросовестно записывающий на ленте кимографа мозговые волны испытуемого. А вот в верхней части корпуса пряталось устройство, переправленное Лейфу Корпусом Холодной Войны, — действующий образец того механизма, который доктор Баркер якобы пытался создать, машина, читающая мысли и преобразующая их в комбинации гудков. В данный момент — мысли Зака Роу.
— Я задам тебе обычные проверочные вопросы, — произнес Лейф. — Отвечай коротко. Сейчас неважно, говоришь ты правду или врешь. Потом я попрошу тебя говорить только правду. Понял?
— Да, — проворчал Зак. — Я не такой тупой, как кажется, док. Мы же это все делали, да?
Лейф покосился на Сигура. Его помощник стоял у кимографа, наблюдая, как перо выводит альфа-, бета-, гамма-, каппа- и эта-волны. Писк продолжался. Сигур не обращал на шум внимания.
— Когда ты родился, Зак?
— Третьего дня месяца Плодородия, в сто девяностом П.О., — ответил Роу.
Лейф сделал пометку в записной книжке, подмигнул Заку.
— Теперь ответь на тот же вопрос по-английски, Зак. Мы хотим обнаружить различия в волнах, порождаемые использованием разных языков.
Зак подчинился, и в тот же момент ритм гудков изменился. Натренированное ухо Лейфа сразу уловило смысл.
Где тебя черти носили, Лейф?! Это не ждет. Тебе бегом надо было бежать. Шиб. Сообщение такое: Алла Даннто, жена архиуриэлита, в полвосьмого попала в автомобильную аварию. Ее отвезли в этот госпиталь. Срочно отправляйся к ней, срочно! Смени дежурного врача и вызови Аву.
Если Алла Даннто мертва, тут же кремируй тело. Никто, кроме Авы, не должен об этом знать. Потом сиди в ее палате и делай вид, что она жива. Не упоминай о смерти Аллы при женщине, которая вскоре придет. Когда та появится, на ней будет старомодная чадра. Вопросов не задавай. Прими ее как настоящую Аллу Даннто. Понял?
Лейф кивнул, будто в ответ на свои мысли.
— А теперь следующий вопрос, Зак, — сказал он. В комнату влетела Рахиль.
— Доктор Баркер! — выдохнула она. — Мне только что позвонил доктор Траусти и передал для вас сообщение. Ваш куб, кажется, не работает, и я прибежала сама. Вас просят немедленно спуститься в палату 113. Только что привезли супругу архиуриэлита Даннто, она серьезно ранена. Траусти хочет передать больную вам.
Лейф поднял брови.
— А сам он не справится?
— По-моему, он думает, что для него эта пациентка — слишком важная персона. Кроме того, ее жизнь в опасности.
— И он хочет спихнуть ответственность на меня? — усмехнулся Лейф. — Передай ему, что я сейчас спущусь. И вот что, Рахиль, — позвони моей жене. Скажи ей, пусть бросает все, даже если это младенец, и мчится в 113. Шиб? — Он обернулся. — Сигур, на сегодня эксперименты закончены. Остальным можешь сказать, чтобы уходили.
Он выскочил из комнаты, столкнувшись со стоявшим за дверью мужчиной. Тот отшатнулся, и Лейфу показалось, что не от удара, что незнакомец только делает вид, будто его толкнули.
— Простите, — пробормотал Лейф и хотел было уйти, но его остановила легшая на плечо сильная рука.
— Доктор Баркер? — спросил незнакомец, прокашлявшись. В его теноре проскальзывал странный акцент.
— Я тороплюсь, — бросил Лейф. — Подойдите ко мне попозже.
В то же время Лейф приглядывался к незнакомцу. Он старался запоминать всех, кого видит по пути: кто эти люди, что делают — потом это может пригодиться. И Лейф был поражен. Собеседник казался искусственным — настолько необычной была его внешность. Он был невысок и плотно сложен. Очень светлая кожа, почти бесцветные волосы, голубые глаза странно не соответствовали толстым губам и большим ушам без мочек, а горбинка на переносице — широким вывороченным ноздрям.
— Как вас зовут? — осведомился Лейф. Незнакомец кашлянул.
— Мы... Я Джим Крю.
Лейф обратил внимание на это «мы». Он обернулся — в приемной сидели еще трое, мужчина и две женщины. Все — молодые и похожие на Джима Крю, как брат и сестры.
— Вы все на энцефалографию? — спросил Лейф.
— Нет, абба, — ответил Джим Крю.
Он обернулся к остальным, и двое закрыли глаза — ресницы походили на ноги паука-сенокосца. В воздухе вдруг зазвенело напряжение. Лейф физически ощутил, как вокруг него стягиваются невидимые нити.
— Что вам надо? — потребовал он.
— Абба, — произнес Джим Крю, — мы пришли к вам, потому что вы единственный человек в Париже, кто может помочь нам.
Одна из женщин поднялась на ноги. Лицо ее потрясло Лейфа жестокой, сияющей красотой, и в то же время оно оставалось до странного отрешенным. «Икона, написанная художником-кубистом», — пришло в голову Лейфу.