Ингольф явно подтверждал этот тезис.
Но его случай был явно парадоксален. Специалисты будут обсуждать его в серьезных «Хронос-журнале» и «Полях проявления», а пропагандисты — переделывать в комиксы. Загадка на загадке — кем был на самом деле Ингольф? Что значат инициалы на его груди? Почему стилет? А Шант быстро обнаружит, что раны нанесены после смерти Ингольфа.
Если Ингольф умер один раз двести пятьдесят лет назад и дважды — сегодня, в результате действий таинственного и коварного J. С, то кто он сам? Ученик Предтечи? И не убил ли его Иуда-Меняла, Противотеча, сводный брат и извечный враг Сигмена — не единожды убил, но трижды? И не убьет ли снова?
Или то был злобный французский подпольщик Жак Кюз, смутная тень безумца, одержимого идеей освобождения своей любимой Франции от учеников Предтечи?
— Яке Кутсе, — пробормотал Кандельман, переиначивая на исландский лад только что мысленно произнесенное Лейфом имя. — Он был у меня под носом. А я упустил его.
Серые плиты глаз сверкнули из-под его век, точно он ожидал, что француз выскочит из холодильника и кинется на него с ножом.
— Доктор Баркер!— донеслось из куба.
Лейф подошел к стене и щелкнул переключателем.
— В патанатомии, — сказал он.
— Архиуриэлит, доктор Баркер! — Девичий голос дрожал.
— Не пугайся, девочка. Он не кусается.
В кубе проявились сначала оба подбородка Даннто, а потом и все остальное.
— Это я тебе припомню! — пробурчал архиуриэлит, скривившись.
— А разве не так?
— Ты знаешь, о чем я! — взревел Даннто, багровея. — Неважно. — Он с трудом справился с собой. — Как моя жена?
— Первые сообщения сильно преувеличивали. Она отнюдь не тяжело ранена. К завтрашнему дню она уже сможет встать. Но увидеть ее вы пока не сможете — она получила снотворное и проспит до завтрашнего дня.
— Могу я посмотреть на нее в кубе?
— Куб не работает, а мы не хотим пускать техов в комнату, чтобы не беспокоить пациентку.
— Не работает?! Клянусь Сигменом, кто-то поплатится за это! — Даннто глянул мимо Лейфа. — Кандельман, ты расследовал этот случай?
— Шиб, абба. Но я не могу найти лейтенанта Торлейфссона, которого я послал допросить теха.
— Почему?!
— Абба, тут творится что-то странное.
Не сводя взгляда с куба, Кандельман немногословно и невыразительно обрисовал ситуацию.
— Иуда-Меняла! — выдохнул Даннто, когда уззит отступил, демонстрируя кровавые знаки на груди покойного.
Но архиуриэлит оправился быстро.
— Почему вокруг больницы не выставлен кордон?
— О присутствии Жака Кюза я узнал только несколько минут назад, — огрызнулся Кандельман. — А с тех пор линию занимаете вы.
— Жак Кюз? — переспросил Даннто. — Это явно дело рук Иуды-Менялы.
— В этом случае, — ответил Кандельман со сдержанным гневом в голосе, — кордон ставить бессмысленно. Невозможно поймать человека, скользящего во времени, как змея в траве.
— Это твое дело — узнать, Меняла его убил или нет! — взревел Даннто. — С чего ты взял, будто я прав? Ты же уззит, ты никому не должен верить на слово!
Кандельман моргнул от изумления и, шагнув к стене, отключил связь со священником и набрал номер местного штаба уззитов.
— Капитан, пошлите немедленно сорок человек в больницу Суровой Благости.
Капитан попытался одновременно спрятать комикс под стол и сохранить серьезный и важный вид.
— Абба, у нас нет свободных людей.
— Через десять минут.
— Шиб, абба.
Через десять минут в морг спустился лично сандальфон Даннто.
— Джек, старина, — проговорил он, подходя к Кандельману и обнимая его за тощие плечи, — прости, что разозлился на тебя. Я знаю, ты делаешь все, что в твоих силах. Ты лучший в рядах уззитов. Но пойми — я беспокоюсь за Аллу, и все, что касается ее, меня очень волнует. А кроме того, этот знак J. С. ... Слишком часто появляются эти инициалы в самых неожиданных и невероятных местах в последние три года. И пока мы не нашли того, кто их оставляет.
Кандельман отступил, и массивная длань Даннто вяло упала.
— Принимаю ваши извинения, — ответил он, — но поймите и вы — для меня это больное место. Этот Жак Кюз преследует меня так долго и настойчиво, что я готов бросить все свои обязанности и все силы нашего отделения направить на его поимку. У меня есть план, клянусь Сигменом, как разделаться с ним.
— Конечно, Джек. Если Жак Кюз вообще существует. Лично я полагаю, что это миф, — ответил Даннто. — Полагаю, эти знаки ставит Иуда-Меняла.
А может быть, ошибаетесь вы оба, — встрял в разговор Лейф, улыбаясь собственной наглости. — Господа, если мы сейчас начнем теологическую дискуссию, то не кончим до ночи. Есть вещи, более заслуживающие внимания. Прежде всего, абба, я просил бы вашего разрешения перевезти вашу жену в пентхауз. Поскольку за вашей супругой ухаживает моя, так будет удобнее обоим. А кроме того, поскольку господин Кандельман считает, что этот несчастный случай — вовсе не случайность... там ей будет безопаснее. Даннто резко повернулся к нему:
— Не случайность? Джек, почему ты молчал?
— Простите, абба. Я не хотел вас расстраивать.
— Кто, по-твоему, стоит за этим? Кандельман развел костистыми руками.
— Жак Кюз. А кто еще?
— Но зачем ему убивать Аллу?
— Чтобы через нее нанести удар вам. Он дьявол, многоложец.
— Такие дела скорее в характере Иуды-Менялы, — заметил Даннто. — Судя по тому, что я слышал, он ни перед чем не остановится, чтобы превратить верновремя в мнимовремя. Кандельман, мы должны остановить его.
— Вам придется дать мне карт-бланш.
— Считай, что ты его получил.
— Так как насчет моей просьбы? — напомнил Лейф.
— А, да... Конечно. Отличная мысль. Так она будет в безопасности и получит лучший уход.
— А я поставлю у входа в пентхауз двоих людей, — добавил Кандельман. — Не хочу повторения подобных случайностей.
— Я полагаю, она будет в полной безопасности, — чопорно ответил Лейф. — Я постоянно буду при ней.
— Я настаиваю.
Лейф пожал плечами и обратился к Даннто:
— Не пройдете ли со мной понаблюдать, как перевозят вашу супругу? Потом мы могли бы пообедать у меня — я уже проголодался — и за обедом обсудить детали случившегося.
В брюхе Даннто заурчало. Архиуриэлит смущенно улыбнулся.
— Вот вам и ответ, — заметил он.
ГЛАВА 10
Пока Аллу перевозили, Лейф с радостью отметил, что Даннто и не сомневается в том, что это его жена. Когда Аллу уложили в одной из спален под присмотром медсестры, Лейф, Ава, Даннто и Кандельман (последнего пригласил архиуриэлит) сели обедать.
Взгляд Кандельмана, как серый паук, скользил по пентхаузу, отмечая каждую деталь. Даже с причмокиванием поедая саранчовый суп, уззит непроизвольно наклонял голову, прислушиваясь, что говорят остальные.
Лейф сильно подозревал, что и горничная, подававшая на стол, и медсестра в комнате Аллы уже получили от Кандельмана подробный инструктаж — присматривать за доктором и его женой, обо всех действиях — докладывать. Рутина, конечно. Ламедоносца в многоложестве не заподозришь.
— Лейф, — заметил наевшийся и оттого благодушный Даннто, — помните, в прошлом месяце вы обнаружили у меня доброкачественную опухоль? Ее все равно надо удалять, так почему бы не сделать это сейчас? Ночь я так и так проведу здесь.
— Хорошая мысль, — подтвердил Лейф. — К утру вы уже сможете работать, если захотите.
«Чем же настоящая Алла приворожила этого напыщенного идиота? — подумал он. — Что-то тут противоестественное». Даже Алла, прекраснейшая из виденных Лейфом женщин, не могла бы одной красотой добиться подобного слепого обожания.
Интересно, обладает ли той же способностью ее сестра?
Надо выяснить.
Кандельман дохлебал суп и потянулся за травяным хлебом.