Он вполне мог выйти из положения. Врач-ламедоносец имел право обследовать женщину в отсутствие иоаха. С другой стороны, лучше было бы не позволить никому понять, как долго они с Аллой провели наедине. Все зависело от того, кто именно стоял под дверью.
— Кто там? — окликнула Алла.
Ответил неразборчивый мужской голос. Алла повторила вопрос. Ответ все равно нельзя было понять, так что, накинув платье, Алла прошла в соседнюю комнату, к двери. Лейф неслышно последовал за ней. В этот раз ответ услыхали оба.
— Алла, пусти меня. Это Джек Кандельман.
Оба одновременно подняли брови. Лейф молча кивнул — «пусти его» — и вернулся в шкаф. Алла попросила уззита подождать, пока она ляжет, погасила свет и залезла под одеяло.
Лейф намеренно оставил дверцу шкафа полуоткрытой и теперь мог подглядывать в щель. В поле его зрения появился Кандельман, согнутый, точно переломанная посредине сухая ветка. Узкое лицо избороздили морщины. Он подошел к постели, нервно оглянулся и, к изумлению обоих зрителей, распростерся ниц.
— Алла! Алла! — простонал он. — Прости меня! Он потянулся к ней, и она шарахнулась.
— О чем вы? За что простить?
— Ты знаешь, за что, Алла, любимая. Не смейся надо мной. Я не могу выносить это. И не стану. Ты же знаешь, со мной шутки плохи. Ты знаешь.
— Вы с ума сошли? — Голос Аллы дрожал не меньше, чем голос уззита. — Я понятия не имею, о чем вы говорите.
Отстраниться она не успела — Кандельман схватил ее за руку.
— Не говори так! Я ведь спрашивал тебя, когда мы встретимся снова — а ты отказала. Ты свела меня с ума. Я не мог прикоснуться к тебе вновь и не мог вынести разлуки. Я сказал, что убью тебя, и едва не сдержал слова. Алла, любимая, скажи, что ты прощаешь меня. Я никогда больше... Я чуть не умер, когда мне передали, что ты погибла в той аварии. Когда я узнал, что ты легко ранена, я ругался и клялся себе, что в следующий раз ты не уйдешь от меня — и все же радовался, что ты жива. Я не мог вынести, что тебя нет на свете. Аллы нет, нет, нет — вертелось у меня в голове. Нет моей Аллы, нет ее, нет!
Девушка была совершенно ошеломлена таким поворотом событий. Лейф надеялся, что она подыграет этому безумцу — иначе она выдаст себя с головой.
Кандельман попытался притянуть Аллу к себе. Она отвернулась.
— Да что с тобой? — вскричал уззит. — Не так ты и чиста. Ты ведь уже отдалась мне однажды, забыла? Ты предала своего супруга, сандальфона. Я обесчестил его и все, что он олицетворяет, но ты того стоишь... Алла, ты единственная на свете. Мы с тобой...
Лейф поверить не мог, что слышит это неразборчивое воркование. Всегда монотонный голос Кандельмана обрел страстность, лицо, обычно выразительное не более чем сжатый кулак, дергалось, как пальцы глухонемого.
Теперь Лейф понял, что именно Кандельман заманил Аллу-первую в такси, вероятно, для последнего свидания, и подстроил аварию. Неудивительно, что он так недоверчиво отнесся к словам Лейфа о «легких ранениях». Должно быть, он решил, что Алла выдала его — а то и явился, чтобы завершить начатое дело. Но вряд ли он слишком опасался шантажа с ее стороны — тогда она выдала бы и себя. Кроме того, он тоже ламедоносец. Все его действия по определению праведны.
Основной причиной покушения на убийство была месть.
Наблюдая, как Кандельман пытается одновременно обнимать Аллу и на коленях признаваться ей в любви, Лейф размышлял о том, как это случилось. Очевидно, покойная Алла из сострадания отдалась однажды уззиту — или ради какой-то услуги, или для получения информации. Этого уже никто не узнает. Так или иначе, она отказалась иметь с ним дело в дальнейшем. Убежденный, что Алла презирает его, Кандельман попытался убить ее. Нет, не попытался — убил. Женщина, с которой он говорил сейчас, понимала это — и ненавидела его.
— Послушай! — выдохнул уззит. — Я сказал Даннто, что возвращаюсь присмотреть за тобой, что меня беспокоят новые покушения. Они вернутся не раньше чем через несколько часов...
— А как насчет доктора Баркера? — спросила Алла, отворачиваясь от Кандельмана.
— Этот развратник! Он не осмелится нас беспокоить. Ради Сигмена, Алла, не сопротивляйся так! Я не могу ничего поделать, ты должна быть моей. Ты ведь тоже хочешь меня, я знаю, иначе ты никогда не вела бы себя так в тот, первый раз. Тебя просто волнует твое многоложество — но, Алла, откуда нам знать, что верносущно, а что нет?
Лейф надеялся, что Алла справится с уззитом сама — иначе ему придется вылезать из шкафа. Не будь он так влюблен, Лейф просто позволил бы Кандельману изнасиловать Аллу — она, в конце концов, агент КХВ и знала, на что шла. Но он не мог допустить, чтобы уззит лапал ее.
— Алла, пожалуйста! Я больше не буду тебя убивать, никогда!
— Ты скотина, — прошептала она. — Ты спустил на меня этого гемманца!
— Прости меня, Алла. Я не буду больше...
Внезапно он схватил ее за запястья, развел ей руки и прижался губами к ее губам. Лейф собрался было вылезти, но Кандельман внезапно со вскриком отстранился. По подбородку его стекала кровь.
— Ты всегда кусалась, Алла, — заметил он. — Только в следующий раз не надо так сильно.
«Ты совсем ослеп?» — презрительно подумал Лейф. Следующая мысль пришла ему в голову неожиданно: Кандельман спрятался за своим любимым пугалом — он приказал вытатуировать на груди псевдонеандерталоида буквы J. С, чтобы сбить со следа тех, кому придет в голову осматривать труп. Сложная получается игра.
— Если вы немедленно не уберетесь, — проговорила Алла, закутываясь в одеяло, — я буду кричать. Или просто застрелю вас.
«Хорошая мысль, — подумалось Лейфу. — Разом решило бы все наши проблемы». Он поднял пистолет и прицелился в высокий, блестящий от пота лоб.
Но выстрелить он не успел. В дверь постучали.
— Кто там? — окликнула Алла.
Кандельман поспешно пригладил волосы, вытер с лица пот и надел фуражку. Потом, ссутулившись еще сильнее обычного, словно переломленный пополам, побрел к двери. С силой впечатав радиоключ в скважину, он распахнул дверь.
— Простите, абба, — пробормотала Ава, проскальзывая мимо него.
Уззит, не оборачиваясь, вышел и захлопнул за собой дверь.
— Что ты тут делаешь? — прошипел Лейф, вылезая из шкафа.
— Вот что! — Ава сунула ему в руки комикс — последний выпуск «Приключений Предтечи».
— Это еще откуда?
— Лежало в моем «Справочнике охотника». Наверное, кто-то из охранников наш человек. На третьей странице сообщение.
Лейф открыл комикс и прочел слова, обведенные кружками в одной из реплик.
«Немедленно принимайтесь за работу. Если явятся приспешники злобного Менялы, возвращайтесь ко мне в рубку. Пары скроют нас, даже если не поможет маскировка».
— Ч и дьяволы! — выругался Лейф. — Что случилось? Траусти раскололся? Джима Крю поймали? Или Зака Роу? Или еще что?
Спорить было бесполезно. Все равно вернуться в ближайшие два дня они не могли, если только не подвернется подходящего повода. Повода придумать не удалось, и следующие два дня им предстояло провести в Канаде.
Ава исходила желчью из-за этой задержки, а еще больше — из-за того, что Лейфа она ничуть не волновала. Он гулял в окрестных лесах, рыбачил и вовсе не собирался маяться сплином. Как бы ему ни хотелось брать Аллу с собой, это вызвало бы ненужные и опасные пересуды. Однако он все же вытащил ее на рыбалку, пригласив заодно еще пару жен иерархов. Пока женщины разбирали корзинку с продуктами, Лейф сумел переброситься с Аллой несколькими словами. Его все еще мучило любопытство, заставившее его нарушить приказ и провести вскрытие Аллы-первой.
Алла ответила на его вопрос спокойно и легко.
— Так вот почему вы так успешно работаете в этом обществе? — негромко воскликнул Лейф, выслушав ее.
— Именно, — подтвердила она. — Подавление нормальных сексуальных импульсов, искусственно вызванная фригидность доходит здесь до уровня психической кастрации. Тираны давно усвоили, что править подданными намного легче, если установить систему вдолбленных в самом раннем возрасте табу, нарушающих развитие полноценной личности. Разрушение нормальных отношений между полами — неотъемлемая часть гайяакской системы.