Но поскольку фильмы делались все-таки для людей, то пища давалась и высшему сознанию. “Все очень просто, и чем проще, тем лучше”, — вот, собственно, и вся идея. Благородные герои действовали очень правильно и очень прямолинейно; злодеи — неправильно, но тоже прямолинейно; истина доказывалась кулаком; на любой вопрос немедленно давался чёткий ответ; вот чёрное, а вот белое, и вообще солнце вращается вокруг Земли, а чтобы убедиться в этом, достаточно взглянуть на небо.
Глупо, но увлекательно, приятно и утешительно.
Полынов устало потянулся в кресле. С фильмами все ясно. Они собирают миллионные аудитории, и, значит, более всего пригодны для роли ракеты-носителя, которая выводит в сознание миллионов спенс-программу внушения. Увы, ещё не разгаданную программу.
В дверь тихонько постучали.
— Войдите! — крикнул Полынов.
Вошёл Бизи. Его взгляд был красноречивей слов.
— Пока нет ничего конкретного, — угрюмо сказал Полынов. — Какие новости у вас?
— Все тихо, даже бабуины присмирели. Расследование обстоятельств гибели Лесса подтвердило, что это не слепая месть. Преступники пока не обнаружены. Мальчик с факелом, кстати, уцелел. Он ранен, обожжён, но вне опасности.
— Спасибо, Бизи.
— Ещё одна деталь.
— Какая?
— Отобранные вами фильмы отличаются от других тем, что они поступили в продажу и были разрекламированы почти в одно и то же время.
— Прекрасно, все сходится. Кто их двинул на рынок?
— Выясняем.
— Понятно. Хотите совет?
— Охотно его приму.
— Если правительство немедленно обратится к народу, скажет, что происходит и почему, то крайние, разрушительные последствия диверсии будут предотвращены.
Бизи коротко хмыкнул.
— Простите меня, но это несерьёзный разговор.
— Так я и думал, — грустно сказал Полынов.
— Нет, вы просто не понимаете! Возбуждение общественного мнения без достаточных на то оснований, престиж правительства, международный скандал…
— Но это пока единственное надёжное средство борьбы.
— Невозможно, невозможно!
Конечно, невозможно, подумал Полынов. И даже если было бы возможно, то успех определялся бы тем, верит ли народ правительству или, зная, что ему давно и изощрённо лгут, махнул на все рукой. Что посеял, то и пожнёшь.
— Мы очень надеемся на вас, — сказал Бизи. — Что у вас запланировано?
— Несколько часов сна.
— Но… Впрочем, понимаю. Да, да, конечно! Вы намерены вернуться в отель?
— Допустим.
— Не стоило бы, — Бизи покачал головой.
— Почему?
— Я где-то читал, что учёные, когда они увлечены, спят на лабораторных столах. Мы все вам приготовили, и постель, уверяю вас, там мягче, чем лабораторный стол. Туда, если хотите, мы перенесём все ваши аппараты.
— А если без шуток?
— В отеле трудней наладить охрану.
— Неужели вы думаете?…
— Убрали же Лесса. Противник без сомнения знает, где вы. И, конечно, понимает, чем вы заняты.
— Значит, если я пойду в отель…
— Это глупо.
— И все же…
— Нет, нет, ни в коем случае!
— Иначе говоря, я арестован?
— Господь с вами! Но разве мужество и опрометчивость одно и то же?
— Вы уверены, что здесь безопасней?
— Здесь вы в полной безопасности.
— Я бы этого не сказал.
— Что вы имеете в виду?
— Только то, что ваши сотрудники такие же, как все, люди. Что, скорей всего, и они подверглись воздействию.
— Чепуха! Я отобрал самых надёжных. Тех, кому я доверяю, как самому себе.
— Вот как! Интересно, какая у вас гарантия, что и вам не внушена некая программа?
Глаза Бизи медленно расширились. Внезапно он успокоился.
— Нет, — сказал он твёрдо. — Если вы правильно определили метод воздействия, то нет. Я уже забыл, когда последний раз смотрел стерео. Просто некогда было. Но хорошо, что вы меня предупредили. Я отберу тех, кто…
— В общем, это не имеет большого значения, — устало сказал Полынов. — Приказ разделаться со мной не мог быть вложен в программу. И не беспокойтесь, я остаюсь здесь. Просто потому, что жаль тратить время на переезды.
— Слава богу! А то вы меня перепугали. Но… Вы полагаете, что в “час X” мои же собственные сотрудники способны…