— Это нужно трамваем, — ответил Лавузен.
Мужчина приподнял шляпу. Марч слегка вскрикнул. Лавузен с удивлением обернулся к нему.
— Что с тобой?
— Знаете ли, кто это был?
— Лондонский нумерованный нищий!
— Не то, совсем не то! Скорее, Лавузен, или мы погибли, за нами следят люди герцога.
Туман проглотил сперва их спины, потом шаги и облизнулся белым языком. Луна задумчиво водила пальцами лучей по спинке Темзы, чуть вздрагивающей во сне, едва шевелящейся.
Глава пятая
Надутое небо грузным полотнищем повисло над Лондоном. Желтые фонари маслянистыми пятнами плавали в тумане. Массив тумана пластами, глыбами ложился под ноги. Робкие фигуры чиновников, скрюченные порывами ветра, напоминали людей, случайно уцелевших в городе, отравленном газами.
— Это вы, мистер Рекс?
— Да это я, сэр Альби. Доброе утро! Какой ужас, не правда ли?
— Вы говорите о погоде?
— Нет, я имею в виду принца Уэльсск…
— Тсс… Вы не осторожны, нас могут слышать.
Окутанный предрассветной дрожью Лондон был пуст и холоден. Седые башни парламента, склонив чуткие уши шпицев, дремали, захлебнувшись в сыворотке тумана.
Из-за ограды центральной тюрьмы, где толпились чиновники, веяло камнем, холодом жести.
— Доброе утро, сэр. Скоро?
— Сейчас. Уже разбудили.
— Он будет повешен.
— Будьте добры, сколько времени:
— Без четверти два.
— Начинайте!
— Он будет… О… смотрите, смотрите — ведут!
Двое чиновников плотнее застегнули пальто. За ними, словно упав сверху, тяжело захлопнулись двери тюрьмы.
— Вам направо, сэр?
— Пойдемте вместе. Черт возьми проклятый туман. В Англии определенно портятся погода и нравы.
Оба медленно плыли по скользкому тротуару, еще с ночи светящемуся буквами реклам. Шли, упирая четырехугольные подбородки в грань жестких воротников.
— Почему отсрочили казнь?
— По приказу герцога Эльсинор.
— Странно! Не кажется ли вам, что за последнее время нить высшей политики Англии держит чья-то преступная рука; взять этот случай с приостановкой казни над лжепринцем Уэльсским.
— Вы уверены, что он лжепринц?
— Как? — остановился собеседник, — что вы этим хотите сказать?
— Разве вы не слыхали, — говорящий оглянулся, — что тот, которого сейчас должны были казнить — настоящий принц, а на его месте, во дворце, какой-то шарлатан?
Слушавший в ужасе выронил трубку.
— Что такое? Вы с ума сошли! По-моему, одна мысль об этом оскорбительна. Доброе утро, сэр. Вам нужно лечиться!
— Доброе утро! Проклятый туман!
Глава шестая
Закрытый лакированный «паккард», подбрасывающий на своих упругих подушках герцога Эльсинор, выскочил из ворот тюрьмы.
Туман ниже, гуще. Автомобиль катился по желобкам бесконечных улиц; на крутых поворотах дома, казалось, должны были рухнуть на крышу бесшумного экипажа. «Паккард» с ревом ворвался на Флит-стрит. Улица встретила гулом редакционных машин, а вихрь клетчатых чертенят догнал криком:
— ВОЛНЕНИЯ В ИНДИИ. УГРОЗА ВСЕОБЩЕЙ ЗАБАСТ…
Герцог прищурился и потрогал себе подбородок. Автомобиль покачивался медленно, важно. На Виктория-стрит черное пятно толпы растеклось вокруг механического человека. Радиоманекен кричал:
— ПАДЕНИЕ КАБИНЕТА ОЖИДАЕТСЯ В…
«Паккард» пролетел мимо. Площади обгоняли улицы, улицы развертывали веера серых зданий. Машина разрезала толпу, проскочила шесть особняков, вздрогнула и остановилась.
Подхваченный двумя ливрейными, герцог в полном смирении, как девица перед конфирмацией, прошел сквозь строй фоторепортеров.
— Господа! — голос герцога строг, — будьте кратки.
И прошел к себе.
Секретари осадили бумагами. Герцог читает. Телефоны звонят. Депеши укладываются стопками. Голос дежурного:
— Лорд Гумберлен!
Названный элегантной походкой пантеры съеживается в поклоне.
— Добрый день, ваша светлость. Вчера вы не были в палате общин?
— Вчера — да. Сегодня буду. Я только что из тюрьмы.
Пантера глазом выплевывает монокль.
— Уже кончено?
— Нет еще, — голос герцога опускается до шепота.
— Это опасно. Газеты молчат, но… слухи! Сейчас не время сплетням.
Пантера показывает золотые клыки.
— До свидания, милорд, — холодно цедит герцог, — ваш доклад я прочту.
— До свидания, ваша светлость, но вы упускаете из виду, что лицо, намеченное на диктаторский пост, должно быть незапятнанным. Его не может окружать легенда о принцах Уэльсских.
— Это намек?
— Предупреждение, ваша светлость. Честь имею кланяться.
Герцог чувствует дрожь. Проклятый туман застилает глаза… только на секунду. Прием продолжается. Очнувшись, герцог замечает фигуру лорда Ахдональда.
— Диктатурой не запугать! Мы будем бороться.
Герцог зевает, заметив это, посетитель робко заканчивает:
— Но все же считаю своим долгом поздравить вас.
— Благодарю. Я надеюсь, вы, как всегда, поддержите нас в трудный момент и окажетесь верны традициям Англии. Благодарю.
Репортеры вскрикивают. Туман упорно не рассеивается. Двери захлопываются. Двое толстяков молча рассматривают герцога.
— Я вас слушаю.
— Нам надоело ждать. Забастовки усиливаются. Мы вас назначаем диктатором, а вы медлите.
— Я готов, — вздыхает герцог.
— Это совершенно неважно, готовы ли вы, или черт его знает, кто еще не готов. Вашу ловкость в обращении с королем и парламентом мы ценим, но она ничего не стоит, пока вы возитесь с принцем Уэльсским.
— Милорды, — кричит герцог, — сегодня же я подпишу приговор.
— Он уже был подписан раз, — волнуется мистер Ворр.
— Я колебался. Хотел посоветоваться, кого же оставлять принцем. Настоящий полезен, но глуп, поддельный эксцентричен. Мне все равно.
— Нам тоже, — возражает мистер Ворр. — Одного повесить, другого отправить путешествовать. Есть масса городов и такое же количество психопатов, живущих в них.
— Будет сделано. А когда?
Мистер Ворр пожимает плечами.
— Да хоть завтра. Нет, впрочем завтра день рождения моей дочери. Она не выносит суетни.
— Это не так шумно, — оправдывается герцог, — я уже наметил конспект: ночью — разоружение гарнизона. В полдень — разгон парламента. К вечеру провозглашение диктатуры, пулеметный роспуск несочувствующих организаций. Речи, обед, фейерверк.
— Очень длинно, — морщится мистер Ворр.
— Нельзя. Здравый смысл, традиции.
— Сколько все будет стоить? — мистер Ворр лезет в карман.
— Миллиона полтора. Необходима воздушная гвардия на аэроистребителях.
— Хорошо. Но смотрите, чтобы народ не успел опомниться. Тогда — в понедельник.
Оба посетителя встают. На пороге мистер Ворр оборачивается:
— С принцем кончайте скорее. Пожалуй, оставьте настоящего. Добрый день, старик, и помни: авансов никому, даже небесной гвардии.
ЧУДЕСА НАУКИ
«Л'Эко де Пари»
20 августа
Редакцией получено сообщение от Академии Наук, что доктор Альберик Каннэ изобрел хирургический способ изменять человеческую наружность. Первый опыт был произведен с фабрикантом Губером, второй над социалистом, господином Дюраном, пожелавшим переменить свое лицо на всем известный облик г. Пуанкаре. Последний опыт дал поразительные результаты: после операции господин Дюран не только принял абсолютно точные черты лица г. Пуанкаре, но даже убеждения последнего — вплоть до перехода из партии умеренных социалистов к радикалам. Такое явление ставит в тупик лучшие умы Франции.
В ЛАБОРАТОРИИ ВЕЛИКОГО УЧЕНОГО
«Л'Аксион Франсез»
21 августа
Д-р Альберик Каннэ в краткой беседе с журналистами сообщил, что он католик, холост, 30 лет от роду, по убеждениям радикал.