— Однако, — снова заговорил комполка, — подтвердилось-таки предположение насчет характера обороны противника за рекой. Да-а, сильна оказалась! Усилия прорвать ее на участке деревень Мариновка — Карповка теперь приложат другие части. Без нас. Со стороны Платоновки им, верно, помогут соединения Донского фронта. Только мы вот не сможем отомстить за наших погибших товарищей! — сокрушенно добавил он.
— Разрешите, товарищ подполковник? — быстро встал Мотаев.
Бережнов выжидающе посмотрел.
— Полк выведен из боя не в связи с потерями?
— Конкретнее, товарищ Мотаев! О чем это вы?
— Так или нет, полк получает возможность восстановить подбитые машины, которые за две ночи почти все эвакуированы…
— А экипажи? — перебил его Гаспарян. — Где ты их возьмешь? Для трети восстановленных машин экипажей покуда не будет!
— Почему же? — усмехнулся Ибрагимов. — О себе Мотаев позаботился. Из командиров штаба, как мне известно, начал свой экипаж комплектовать. Если сведения верны, вы, Гаспарян, тоже готовьтесь занять место в его машине.
Автобус грохнул смехом так, что тридцатьчетверка, полязгивавшая поблизости гусеницами, встала. Из люков разом вынырнули черные головы танкистов. И женщина под коромыслом, и несколько автоматчиков с котелками, полными дымящегося кулеша, все дружно уставились на большую штабную машину, казалось, вибрировавшую от гогота внутри. Часовой у входа, не очень-то понявший, что такое там случилось, тоже покатывался, держась за живот. У заливисто хохотавшего, покрасневшего Гаспаряна показались слезы. Мотаев смеялся со всеми.
— Ну довольно, довольно! — нетерпеливо застучал карандашом Бережнов. — Пора кончать, — взглянул он на часы. — Если командиры подразделений, участвовавших в последнем бою, не хотят меня чем дополнить.
— Едва ли есть нужда! — прервал Ибрагимов попытку Мотаева что-то сказать. — Многие высказались, итоги подведены. В ротах мы поработали. Командирам и политработникам, может, полезнее более обстоятельно познакомиться с общим положением на Сталинградском фронте?..
Все зашевелились. Сидевшие на койках вскочили, протиснулись в круг. Звания и должности на миг были забыты. Кочергин, оттеснив Ибрагимова, отступившего за спину Бережнова, тоже подался вперед, встал вплотную к столу. Подполковник, кивнув замполиту, сморщил лоб, помедлил и вдруг энергичным движением руки начертил на карте жирную дугу, основанием опиравшуюся на русло Волги. Короткими, отрывистыми фразами он скупо пояснил направления и цели ударов трех фронтов, участвовавших в операции по окружению Сталинградской группировки врага, и затем более обстоятельно остановился на роли боевых действий корпуса в этой операции, от дефиле Сарпинских озер и до юго-западного фаса дуги у Старого Рогачека.
— Эка удавка! — вставил кто-то. — Ловко их зажали… А куда, товарищ подполковник, остальные гитлеровцы подевались? На западе?
— Части Юго-Западного фронта где-то за Доном перерезали железную дорогу Сталинград — Лихая, на насыпи которой мы вчера сражались… Стало быть, плацдарм у нас там на правом берегу есть.
За внутренним кольцом не иначе вскорости и внешнее будет! — многозначительно пояснил подполковник. — Кстати, от немецкого плацдарма у моста через Дон до окруженных, как раз там, где наш корпус, пока близехонько! Так что мы вроде бы промеж молота и наковальни, — выразительно стукнул он кулаком о кулак. — Прошу принять это к сведению и держать свои подразделения в полнейшей боевой готовности, товарищи командиры! Может, есть вопросы? — закончил Бережнов, обводя всех светлыми, с янтаринкой, чуть навыкате глазами.
— Разрешите, товарищ подполковник? — неожиданно для себя подал голос Кочергин. — Вы сказали о внешнем кольце и плацдарме противника, имея в виду угрозу извне тылам армий, блокирующих «котел»?
Бережнов кивнул.
— Армий нашего фронта?
— Да, только Сталинградского.
— Значит, у нашего фронта их побольше?
— В чем суть вопроса, Кочергин?
— Кто же, случись что, защитит фронт с тылу?
— Школа Ванченко? — оживился Бережнов. — Найдется кому! — добавил он жестко, когда немного стих общий смех.
Угомонились не сразу. Бережнов сидел в коротком, серого сукна румынском реглане на овчине. Подполковник часто мерз и поэтому даже в натопленном автобусе был в ушанке. Полузакрытые веки под кустистыми бровями слегка покраснели. Мясистое, немного длинноносое лицо с энергичными складками на шее и у подбородка насторожено. Большая рука с карандашом, зажатым в толстых, узловатых пальцах, тяжело лежала на карте.