- Как он назвался, а? - здоровяк Хенки также был среди вышедших; он обратился к своему постоянному товарищу по вахте. - Этот самый, убийца-самоубийца, а, Стенли?
- Брякус... Шмякус... Мякус... Черт его! - пытался вспомнить меньшой, почесывая затылок. - То ли Мракус, то ли Макус... а! Маркус... Дреми... Деми...Дерми...Не, не помню...
- Д'Эрмион? - перервал Хенки, в глазах его вдруг отобразились огонь азарта и страх одновременно. - Маркус д'Эрмион?
- Да, вроде он... или не он...
- Если это он, то надо немедленно к нему домой наведаться...о нем слухи... разные... по городу ходят... Я, хотя и сплю постоянно, все слышу...
X
В то время, как имперский отряд, выступивший по указанию Стенли и Хенки, которые, по иронии судьбы, в этот день исполняли обязанности начальника стражи (поставлены они оба были на один пост, так как идеально друг друга дополняли: по четным дням один - думает, другой - приказывает, по нечетным - наоборот), расспрашивал население о "подозрительном типе" и продвигался к его жилищу, сам "подозрительный тип" уже был у себя дома и собирал предметы первой необходимости.
- Трений! - гремел д'Эрмион на все свое скромное убежище. - Уходим!
Трений со слипшимися глазами медленно сполз с печи: судя по всему, он решил вздремнуть, пока хозяин в работе, ведь хозяин не отдал никаких поручении.
- К чему спешить-то? - зевнул слуга, протирая глаза.
- Шевелись давай! Хватай шапку, плащ, съестного на несколько дней, бумаги какие остались и уходим! - д'Эрмион метался по комнатам, собирая необходимое: деньги, бумаги отца и самое главное - тот самый клочок бумаги, который должен быть ключом к сокровищам. Он достал небольшую сумку из самых дальних уголков и сложил в нее первое, что нашел в тех же дальних углах: кусок веревки, мешочек с гвоздиками, крохотный ножик, несколько кусков ткани и еще какой-то хлам. После перекинул ее через плечо - пора уходить.
Раздался стук в дверь.
- Стой! - вскричал наш герой, однако слуга его, будучи чрезвычайно поспешным, потому хорошим, уже успел открыть дверь... Раздалась череда выстрелов... Трений, изрешеченный картечью, повалился наземь. Через клубы дыма, быстро рассеивающегося, в помещение, переступая через бездыханное тело верного слуги нашего героя, вошли с ружьями на перевес трое стражников в доспехах таких же, какие были у тех двух, встречавших д'Эрмиона у ворот замка. Д'Эрмион успел скрыться в комнате и прикрыть дверь.
- Ищите! Здесь явно что-то нечисто!
"Вам еще заряжать...эх...будь, что будет...", - промелькнуло в голове нашего героя, и, как только один из стражей уж было собирался открыть дверь комнаты, где укрылся наш герой, д'Эрмион чуть ли не выбил дверь в сторону угрозы и рванул к выходу, придерживая шляпу. Он сбил с ног своею весьма тяжелою сумкою гвардейца, оставшегося у входного проема.
- Извините, господа, спешу откланяться, - он снял шляпу перед третьим стражем, схватившимся за разряженное ружье, и через мгновение рванул со всех ног прочь.
Он бежал, постоянно оглядываясь, но уже через минуту преследователи скрылись из поля его видимости. Зато в поле его зрения попала мчащаяся в его же сторону карета с тройкой черных лошадей. На месте определив, что на своих двоих он далеко не убежит, он незамедлительно подал сигнал приближающемуся извозчику. Карета остановилась рядом с д'Эрмионом.
- За город! Плачу серебром! Чем быстрее, тем больше!
- Давай-давай.
Он незамедлительно забрался внутрь; на горизонте вновь показались гвардейцы.
- Рви! - взмах кнута, карета дрогнула и понеслась навстречу ветру. Стражи остановились. Преследовать быстро удаляющуюся карету было бессмысленно. Они развернулись и двинулись обратно, в сторону замка. Один из них, выругавшись, плюнул в сторону обратившейся в крохотную точку кареты. Башенные часы пробили шесть, начинало вечереть...
Ровно в восемь коляска пересекла черту города, проехав еще километра два, она остановилась. Д'Эрмион бросил извозчику небольшой звенящий мешочек. Взвесив его на ладони и посмотрев на д'Эрмиона, явно ожидая большего, но, столкнувшись в его холодным и решительно отрицательным взглядом, он, хмыкнув, резко завернул, взмахнул кнутом и умчался прочь. Д'Эрмион вышел вблизи непроглядного Иллийского леса.
- Да-м... минус двадцать серебряных... - вздохнул д'Эрмион. Нужно было найти укрытие на ночь, к чему он всенепременнейше приступил... Нельзя сказать, что ему было не жаль своего слугу, бесцельно погибшего, чуть ли не автоматически выполняя свои обязанности, нельзя сказать и обратного. Смерть гналась за ним, потому мысли о бедном Трении покинули его так же быстро, как и слетела бы голова д'Эрмиона с его шеи... Таков уж закон: убийцу правителя ждет та же участь, если не хуже...
Ровно в полночь в городе точечно вспыхнул пожар - сгорел домик д'Эрмиона, спасти не удалось ничего... вместе с домом сгорел и труп Тяпницкого... Отступать теперь нашему герою было некуда, последнее убежище было уничтожено по вине случая: кто-то пожелал смерти Его Величества, а он оказался не в то время и не в том месте... а может быть и не такой уж он и везучий, месье д'Эрмион?
Д'Эрмион опустил перо в чернильницу - пусто. Да, как быстро и незаметно все заканчивается за работой. Благо, повидавший многое наш герой имел на всякий случай еще с десяток чернильниц. Он выдвинул ящичек письменного стола: внутри в три ряда стояли пятнадцать чернильниц. Д'Эрмион вынул одну и задвинул ящичек обратно. Израсходованную чернильницу он так и оставил на столе, только отодвинул ее подальше, к стене.XI
Свой ночлег д'Эрмион обустроил в пятнадцати шагах от проложенной дороги, среди трех сломанных сосен. Увы, в карманах у него не оказалось переносной походной палатки, посему спать пришлось на голой сырой земле - все же лучше чем спать вечным сном на глубине двух-трех метров под землей или быть сожженным на глазах тысячи зевак на главной площади.
Сон д'Эрмиона ровно в восемь часов двадцать две минуты следующего дня был прерван голосами двух приближающихся к тому самому месту, где укрылся наш герой, незнакомых д'Эрмиону лиц.
- А не правда ли чудесный лес? И погодка чудесная, и время... - говорил тонкий голосок, немного причмокивая.
- Да-м, времечко - что надо для охоты... - пробасил второй. - Глафирна знатную дичь во сне видела, а она не ошибается.
- Да совпадения это все, так в природе не бывает. - голоса становились все громче. Д'Эрмион подскочил и медленно, пытаясь не производить шума, попятился в сторону дороги, то есть туда, от куда он пришел. - Природа сама так придумала, а человеку природу не обмануть.
- Да ты что, природа - раба человеческой мысли. Вона, сколько всего понаизобретали... Чу! Сосны тревожно качаются - туда давай! - они повернули направо и уже шли ровно следом за отступающим д'Эрмионом. - Вот видишь, природа со всеми своими задумками на нас работает... сама!
- А все-таки это все она так задумала сама, а человек лишь пользуется, ничего не понимая...
Раздался хруст - д'Эрмион не заметил сухую ветку под ногами и раздавил ее своим тяжелым, не только из-за налипшей грязи, сапогом.
- Давай! Стреляй! На слух стреляй! Уйдет же! - д'Эрмион рванул к дороге, смысла осторожничать больше не было. Следом раздались выстрелы.
Д'Эрмион выбежал на дорогу. Через десять секунд к дороге вышли те двое - охотники, один - молодой толстенький, другой - на вид и не скажешь, но бледный и худой. У обоих в руках по ружью, через плечо - сумка. На поясе - мешок.
- Мил человек, - обратился к д'Эрмиону второй из них, - тут зверь какой-то знатный пробежал. Сделай милость, укажи дорогу.
- А вы, стало быть, охотники, - д'Эрмион сделал вид спокойного, ничего не знающего о происходящем человека и оправил шляпу, которую он в спешке нацепил задом наперед, и многозначительно осмотрел этих двоих.
- Охотники-с.
- А знаете ли вы, что охота без лицензии на территории нашей славной Империи со вчерашнего дня запрещена пресвященнейшим указом Его Величества? - он сделал шаг навстречу им и достал из кармана записку, они - от него.