Фемки не предложили подбросить меня из долины Вечного Отдыха домой, не стали вступать в сношения (дипломатические, разумеется) и здесь, в Васино. Значит, по какой-то причине утратили благожелательный интерес или решили ограничиться наблюдением. Возможно, потому что отнесли меркурианского демона к чистой зоологии.
Получается, что, как говаривал некогда ротный, между нами Обводной канал и баржа с гробами. Если точнее, единственный мостик — это Шошана. Ничего себе мостик — ищи его свищи. Однако в выискивании и высвистывании Шошаны есть немалый смысл. И уж если пооткровенничать с самим собой, я не прочь повидать ее просто так. Может, из-за этого скудные мысли мои и фокусируются все время на фемках. Шошка по логике вещей — которая, надеюсь, еще работает — должна лежать в больнице. Причем прочно. Однако, исходя из “амбарных” книг, у фемов ничего нет своего — ни госпиталей, ни клубов, ни спортплощадок.
Префектурные и частные клиники я быстренько проверил с помощью Терехи Малого сразу по нескольким параметрам моей пропавшей подружки (имя; отпечатки пальцев, которые я, естественно, снял во время совместной поездки; возраст; характер травмы). Хоть пронеслись мы с кибером на бреющем полете над холмами и долами картотек, да поныряли в ущелья банков данных, ничего похожего на Шошану не выискали. В справочные медсанчастей “Вязов” или “Дубков” тоже протиснулись, но и там зряшно порылись.
— Все, нету нигде твоей Шошанки,— бодро подытожил кибербратан.
— Если бы ты сейчас не шутил, я бы назвал тебя полным бездарем. Да и себя заодно, потому что я ответственен за твое образование.
— Называй как хочешь,— безразлично отозвался “братец”. — Да только я жениться собрался.
— Как! На ком? — я был искренне поражен. — Хрен-знает-что хочет жениться на хрен-знает-чем.
— Хрен знает,— мудро подтвердил Тереха и обнял пунцовую от счастья куколку. На экране, конечно. — Ее зовут Спецслужба. Мы соединим свои ассоциаторы. Обменяемся ключами к банкам данных. И, конечно же, ведомыми только нам способами, станем предаваться утехам любви.
— Все это хорошо, особенно любовные утехи. Единственный минус: ваш брачный союз — это уже конгломерат кибероболочек, за что я могу ответить по закону. И вообще, никакого мне прока от вашей любви.
— Что значит “никакого”. Обижаешь, старший брат. Даром, что ли, сочетаюсь я законным браком? Спецслужба — большая специалистка по работе с косвенными данными. Имплантат требовался твоей Шошанке? Наверняка. Ей же меняли косточку ноги. Надо проверить поставщиков и получателей искусственных костей. Давай, брат, полетели.
Спецслужба явилась в виде молодой симпатичной свинки в цветастом платьице. Эта парочка подхватила меня и понесла по сетевым каналам, открывая новые и новые просторы, усеянные данными — где честь принятия конечного решения принадлежала моей воле.
Поясняю для тех, кто не балуется симбиозом с киберами. Мой ум вырабатывал мыслеусилие — куда лететь в информационном пространстве, вправо, влево или, сделав посадку, хватать нужные сведения. Волевое усилие считывалось Анимой, прилепленной к моим окологлазным косточкам и, становясь оптоэлектронным сигналом, поступало в мою кибероболочку. То есть, в Тереху-младшего, который и проделывал всю черную работу на пару с невестой.
Наконец свинка откопала своим пятачком, что имплантат, необходимый моей Шошанке, завозился со склада товарищества “Органы и части тела” в лабораторию завода “Весна”, относящегося к НПО “Вязы”.
Итак, что мы имеем с этого гуся, вернее с “Весны”? Единственный способ туда попасть — это устроить санитарную инспекцию. Такие вещи случались, наверное, очень давно и вообще не на Меркурии. Даже Тереха-малый не помнил, чтобы полиция с санпроверкой приставала к “Вязам” или “Дубкам”. Ладно, если поднапрячься, можно ведь устроить воспоминание о будущем.
Час понадобился на подготовку визита. Вскоре, к немалому удивлению директора “Весны”, я шагал по его кабинету, пытаясь получше определиться со спорой. Нитеплазменное семечко в директоре изо всех сил маскировалась, но, наконец, далось мне и тогда замигал бодрый красный огонек на экранчике моего демонометра. Который, кстати, не раз поблескивал, пока я двигался по заводу.
— Я слышал, вы ненадолго стали вр.и.о. начальника Васинской полиции. Этим, наверное, и объясняется та прыть, с которой вы сюда явились,— запустила первый камушек директорская праща. — Не лучший способ отличиться вы выбрали.
— Я спокойно прожевал ваш острый выпад. Все мы гости на этом свете вообще и на отдельных местах в частности. Что и к вам в полной мере относится. Теперь перепалку закончим. Полиция по-прежнему не собирается вмешиваться в дела вашей фирмы, пока они имеют отношение только к вашей фирме. Однако то, что выбрасывается или вытекает с вашего предприятия — уже становится и нашим делом.
— Да, сантехника — это странное хобби,— меланхолично уколол директор.
— Итак, господин директор, перед вами данные свежих анализов. “Весна” наступает, микробушки на солнце погреться вылезают. Мы просто берем пробы рядышком с вашим передовым комбинатом. И там обнаруживаем многообразие и плюрализм. Патогенные Protozoa есть? Есть. Кокцидии и малярийный плазмодий в изобилии. Причем мутантные колонии. Сообщества амеб есть. Плесень болезнетворная грибковая — пожалуйста. Есть даже вирусы с весьма измененным по отношению к стандарту генетическим кодом. Эти тварюшки, само собой, являются большой неприятностью для жителей соседних жилых секторов и хором напевают о том, что вы — неслабый источник мутагенеза. Все вокруг вас просто цветет и пахнет.
Случайный собеседник сделал откровенно незаинтересованное лицо.
— А ведь, господин директор, борьба с мутагенезом — это общегосударственная обязанность должностных лиц, то есть, нас с вами. Смотри Основные Направления, три тысячи третья страница, вторая строчка сверху. Вам лучше ощутить поскорее максимальную симпатию ко мне, потому что я собираюсь, естественно, как друг и соратник, вкусить от всех источников загрязнения. Со мной заместитель главного санитарного врача префектуры Меркурий — Альфред Ле Дюк, он сейчас под дверью дожидается.
(Этот Ле Дюк, по прозвищу Поросенок, в свое время так запустил канализацию, что там глисты выросли до метровой длины и, обзаведясь глазами, стали по ночам нападать на посетителей туалетов. Ле Дюк едва не попал на судебный крюк, но я Альфредку отмазал — соответственно он был мне премного благодарен и в знак признательности избавил Васино от громадных слизневиков — колоний дизентерийных палочек-мутантов, которые проявляли признаки коллективного разума.) Директор отреагировал тупо на мое предложение сдружиться и даже просквозил меня оловянным презрительным взглядом. Этот человек-гнездо с нитеплазменной спорой внутри не мог взять в толк, что когда-нибудь и для его “весны” наступит осень.
— Я, лейтенант, сперва должен связаться с генеральным.
— Да пожалуйста.
По-моему, он запутался, что выбрать, ненависть или презрение, применительно ко мне. Небось, сравнивал мою личность с клопом, который мал, но особенно вонюч и поган в сравнении с Новой жизнью. Пожалуй, если бы директор успел полностью переродиться и имел ярлычок “100% нитеплазмы, стирать отдельно”, то вел бы себя поспокойнее. Он бы понимал, что Новая жизнь все равно победит.
Озаренный светлым будущим получеловек связался по телекому с начальством, не забывая окатывать меня волнами отвращения, старательно отчеканил про обстановку и принял указание.
— Генеральный дозволил вам осмотреть помещения с потенциальными источниками заражения и загрязнения. Разрешение не относится к информационной технике и лабораториям, не имеющим прямого сообщения с внешним миром. — Глаза его теперь излучали плотную суровость ко мне и одновременно довольство от четкого соответствия занимаемой должности.
— Расцелуйте от меня секретаршу генерального.
Значит, “Вязы” не видят в моем начинании серьезной угрозы, на которую надо тут же реагировать всей мощью. И не ожидают особо дерзких поступков. Впрочем, директор собственной неотлучной персоной увязался вслед за мной и поросенком Альфредкой.