В этот момент Шаван заметил, что бармен разговаривает с невысоким мужчиной в мешковатом пальто покроя реглан. Наверняка с Фредом. Мужчина оглянулся и, поблагодарив парня, направился к столику Шавана. Худой, безбородый, по виду не скажешь, что денег у него — куры не клюют. Шаван привстал.
— Я от Лейлы, — сказал он.
— Ах! Сама она прийти не смогла?
— Да.
Они обменялись рукопожатиями.
— Чем я вас угощаю?
— То же самое.
Фред подал знак гарсону и крикнул: «Два виски!» Он снял фуражку и свой реглан. Седовласый, в клетчатой куртке и галифе.
— Она не приболела? — участливо продолжил он.
— Нет.
— Что-то я вас тут никогда не встречал.
— Я только что вернулся во Францию. Из Габона. Прожил там семь лет. Лейла должна была ехать со мной. Но в последний момент не пожелала.
— Меня это не удивляет, — рассмеялся Фред.
— И все же мы переписывались… А потом я предупредил ее о своем приезде, и сегодня утром мы встретились в аэропорту. Я бы ее не узнал. Надо же так измениться за какие-то семь лет!
— Кому вы рассказываете!
— Мы успели только выпить по стаканчику, и она упорхнула. Похоже, непредвиденные обстоятельства. Она не захотела, чтобы я остановился в отеле, и дала мне ключи от своей квартиры. А также вашу записку.
Шаван развернул на столе записку, извлеченную из почтового ящика.
— Вот почему я здесь и очутился, — добавил он.
— Какая досада, — проворчал Фред. — А она не сказала вам, когда вернется?
— Нет.
— О! Я уже привык. У нее семь пятниц на неделе.
Гарсон принес два бокала виски и спросил Фреда:
— Вы встретили Берто? Он ставит крупную сумму на Пупуля, завтра, в третьем заезде в Канье.
Фред призвал Шавана в свидетели.
— Пупуль. Да вы только подумайте! Надо иметь бабки, чтобы так бросать их на ветер.
Фред и официант обменялись какими-то специальными терминами, и Шаван из их разговора ничегошеньки не понял. Потом кто-то окликнул гарсона: «Антуан!»
— Иду!.. Иду… — ответил тот и поспешил на зов.
— Надо вам сказать, я в прошлом жокей и даже участвовал в стипль-чезе. Девять переломов. Не считая других травм. Теперь я отошел от этого дела, конечно. Но люди еще спрашивают моего мнения.
— Лейла тоже обращалась к вам за советом?
Фред поднял бровь.
— Лошади ее не колышут. Ее волнует нечто иное.
— И что же ее волнует?
Фред пристально посмотрел Шавану в глаза. Он, верно, был рыжим, поскольку его ресницы, плохо поседев, позволяли различать там и сям золотистые волоски.
— Вы хотели увезти Лейлу в Габон?
— Да. Мы были вроде бы как помолвлены.
Фред углубился в созерцание своего стакана. Наконец он пожал плечами.
— Меня это не касается, — пробормотал он. — Она вам что-нибудь передала для меня?
— Да… свои извинения.
— Ладно, ладно. Извинения. И все?
— Да.
— Вам не Показалось, что она очень торопится?
— Да.
Фред залпом осушил стакан и, достав из внутреннего кармана записную книжку, вырвал листок. Шаван протянул ему шариковую ручку, которую всегда держал при себе, и Фред вывел два слова, медленно и прилежно, так как рука его дрожала. Шаван без труда прочел: «Требуется безотлагательно».
— И все?
— Да. Она поймет.
Фред рылся в кармане, но Шаван остановил его жестом.
— Оставьте. Я угощаю. — И положил на стол пятисотфранковую бумажку, изъятую из военных трофеев Лейлы. Фред опять надел свой реглан.
— Покойной ночи. И не забудьте. Как только она объявится, сразу вручите ей мою записку. Благодарю.
Он протиснулся между клиентами, стоявшими повсюду на его пути к выходу, и Шаван потерял его из виду. Однако образ Фреда продолжал стоять у него перед глазами, четкий как фотоснимок: три перекрещивающиеся морщины на лбу, серые глаза, маленький шрам в углу рта, адамово яблоко, перекатывающееся вверх-вниз под воротником свитера, а также бегающий и даже растерянный взгляд человека, который явился неспроста. Отсюда его загадочная записочка: «Требуется безотлагательно». Надо было бы предложить ему денег, но сколько? И не счел ли бы он странным, что Лейла, после многих лет- разлуки, дает мне с ходу, без объяснений, столь деликатное поручение? Словом, встреча с Фредом не продвинула меня ни на шаг.