Стоило ему открыть глаза, как первой его мыслью был Доминик. Главное — не накинуться на него с порога! В конечном счете этот Луазлер, возможно, и знать не знает, что у Лейлы есть муж. Несомненно, всем своим знакомым она выдавала себя за вдову. Нет, этому парню следует только открыть глаза на правду — очиститься. правдой, как очищают нагноившуюся рану. Шаван раскрутил краны и, пока ванна наполнялась, пошел звонить Людовику.
— Как она себя чувствует?
— По словам врачей, кома стабилизировалась. Вчера я видел троих. Они не слишком-то словоохотливы, знаешь. У меня такое впечатление, что они бродят в потемках.
— Но сколько времени это может продолжаться?
— Видишь ли, бедненький мой Поль! Я не очень большой оптимист. А как ты сам? Обошлось без неприятностей?
— Да. Но речь не обо мне. Увижу тебя в больнице после обеда. До скорого.
Шаван поспешил завернуть краны, разделся и блаженно юркнул под воду, несмотря на озабоченность. «Стабилизировавшаяся кома» — это означало, что Люсьена погрузилась в небытие, и если такое состояние продлится, то ему грозит в любой час дня лицезреть Лейлу дома — разрушенную, но упорную в своей дерзости. Он энергично намылился, словно желал содрать корочку, образовавшуюся после ожога.
Вдруг из соседней комнаты донесся голос.
— Лейла! Ты дома?
Шаван так и замер, услышав, что шаги приближаются. Дверь в ванную открылась.
— Послушай, почему ты не отвечаешь?
Возникшая на пороге молодая женщина чуть не закричала, разглядев сквозь пары лицо незнакомца.
— Кто вы такой?
— А кто вы такая?
— Я Доминик.
— А я… друг Лейлы.
Они с подозрительностью оглядывали один другого.
— Не бойтесь, — продолжил Шаван.
— А я и не боюсь. Мне уже случалось видеть голых мужиков и раньше. Но очень хотелось бы узнать, как вы сюда попали.
— Лейла дала мне ключи от квартиры.
— Как, вы сказали, вас зовут?
Шаван вовремя вспомнил имя, каким он назвался Манселю.
— Матеи… Жорж Матеи.
— И по вашим словам, вы — друг Лейлы? Она никогда не говорила мне о вас…
— Потому что я находился в Габоне. Я только что возвратился во Францию.
Она рассматривала его, похоже ничуть не смущаясь его наготой.
— А где же ваш африканский загар?
К ней очень быстро возвращалась природная самоуверенность, и она протянула Шавану банный халат.
— Выходите-ка из ванной, — велела она. — От деликатных манер вы не помрете. Вас приглашают в гости, а вы для начала смываете с себя дорожную грязь, если я правильно понимаю.
— Сейчас все объясню.
— Очень рассчитываю на это и скажу Лейле свое мнение на ваш счет. Давайте! Сцену испуганных девственниц разыграете в следующий раз.
Изловчившись, он перемахнул через край ванны, и она расхохоталась как девчонка.
— С вами не соскучишься!
Все еще не придя в себя от неожиданности, Шаван, завернувшись в халат, побрел за ней в гостиную. Доминик Луазлер! Так это женщина… Карточный домик его предположений рассыпался в пух и прах. И хорошенькая в придачу. Одета с отменным вкусом. Пожалуй, слегка перебарщивает с макияжем. Блондинка, но не соломенная, как эти польки, ее светлые пышные волосы скорее напоминают скандинавскую породу.
Она уже хлопотала у бара, переставляя бутылки.
— По-моему, глоток живительной влаги нам не повредит, — сказала она. — Столкнуться нос к носу с Дедом Морозом в ванной — есть от чего прийти в шоковое состояние.
Она протянула Шавану стакан.
— Садитесь же. Продолжайте чувствовать себя здесь как дома. Ваше здоровье.
Пока она пила, ее глаза над стаканом весело смеялись. Поставив его на стол, она высоко скрестила полноватые ноги.
— Матеи? — переспросила она. — Я не ошибаюсь?.. Ну и посмеемся же мы с Лейлой, когда я опишу ей картину. Когда же вы с ней виделись?
— Вчера вечером, в аэропорту.
— Как! Она встречала вас?
— Да. Я ее известил.
— Мне она и словом не обмолвилась. Она становится все более скрытной. И давно вы знакомы?
— О! Добрых лет семь… Я встретился с ней у друзей незадолго до своего отъезда. Мы танцевали и потом… Какая нужда расписывать вам нашу встречу. Я влюбился с ходу. И был бы не прочь увезти ее с собой, если бы она согласилась.