Доминик задумчиво допила стакан.
— Странное дело, — сказала она. — Я имею в виду то впечатление, какое Лейла производит на мужиков. Ну, и какой вы нашли ее при этой встрече? Вам не показалось, что она чересчур… ну, вы знаете, что я хочу сказать…
— Нет. Я не обратил внимания.
— После семи лет знакомства она вам, полагаю, не просто приятельница. Ведь я могу быть с вами откровенной?.. Наша профессия… Вы понимаете?.. Лучше уж мне предупредить вас сразу, чтобы избавить обоих от тяжелого объяснения. Я вас шокирую?.. Скажите честно. Ну хоть отчасти. Пытаюсь поставить себя на ваше место. Вы прибываете с другой планеты и узнаете, что женщина, о которой вы помнили долгие годы, стала, как говорят некоторые кретины, «дурной» женщиной… О! Мне пришлось с ней повозиться, это точно. Пришлось учить буквально всему. Имя «Лейла» — его придумала ей я из-за ее восточной внешности. Оно означает «Дочь ночи». Согласитесь, неплохо звучит! Ее мать была персиянка, вы разве не знали?.. Потом я учила ее одеваться, чтобы подчеркнуть стиль. Да что там, это я ее создала! Вы на меня не сердитесь? Нет… Вы — душка. Еще стаканчик?
Не дожидаясь ответа, она повернулась к бару.
— Зачем она оставила вам ключи?
— Чтобы мне не пришлось останавливаться в гостинице… Поскольку сама она улетела.
Доминик, казалось, удивилась.
— Улетела? Куда?
— Понятия не имею.
— Когда она собиралась вернуться?
— Она не сказала.
— У нее был с собой багаж?
— Не обратил внимания.
Доминик бросила лед в стаканы.
— Право же, с ней не соскучишься. Я шлю ей открытку с Корсики, предупреждая о возвращении, а она втихаря делает мне ручкой.
— Вы живете здесь вместе с нею? — дерзнул спросить Шаван.
— Нет. Ничего подобного. Я сдала ей свою меблированную квартиру. — Доминик кокетливо улыбнулась. — И очень миленькую, правда? Тут все мое, за исключением картин. Они — подарки, как вы догадываетесь. Лейла — не из тех, кто тратит деньги на живопись. Она слишком практична. Но расскажите о себе, чтобы мы лучше познакомились.
— О! — сказал Шаван. — Я ничего интересного собой не представляю.
— Ну а все-таки! Вы в отпуске?
— Нет, вернулся насовсем. У меня есть кой-какие планы.
— А правда, что французы все еще неплохо зарабатывают в Африке?
— Немного меньше прежнего.
— Ладно. Видать, из вас приходится тащить каждое слово. Вы с Лейлой — два сапога пара. Но когда она вернется, вы не сможете тут оставаться.
— Что же, переберусь в отель.
— Если у вас завелись приличные деньги, возможно, теперь она за вас и выйдет.
Доминик слегка откинула голову, чтобы всласть насмеяться, потом, глянув на часы, встала.
— Я охотно еще поболтала бы с вами, — сказала она. — Вы нравитесь мне. Красавцем вас не назовешь, но что-то в вас есть… Так и хочется перевести вас через дорогу, как слепого. Мы еще увидимся?
— Да, да, разумеется, — поспешил заверить ее Ша-ван. — Я просто одичал в Африке. И нуждаюсь в человеке, который поможет мне вернуться к цивилизации.
— Ну что ж, тут есть над чем подумать.
— Давайте позавтракаем вместе, — предложил Шаван.
— Ишь какой напористый. И вправду обитатель лесов!
— Где мы встретимся?
— В «Золотой раковине». Это у самого въезда на бульвар Батиньоль. Скажем, в час. Вот увидите — там очень славно. Лейла любит туда захаживать.
Махнув на прощание рукой, Доминик ушла, оставляя за собой шлейф из аромата духов. Шаван слышал, как щелкнула входная дверь. Он так и не шелохнулся в своем кресле, впав в прострацию. В его голове чередой сменялись мысли, как у больного после операции, который отходил от анестезии. Доминик… Это имя и мужское и женское… Выходит, у Люсьены не было постоянного любовника… И он уже столько дней гоняется за тенью.
В общем, с одной стороны, завеса, окружавшая тайну, несколько приоткрылась. Просто-напросто Люсьена вела двойную жизнь, зарабатывала много денег благодаря богатым и не слишком притязательным клиентам типа Манселя. Но с другой, эта тайна оказывалась за семью печатями из-за Фреда, из-за игрушек в шкафу. Какая тут связь с любовными делами?
Шаван рассеянно оделся; его мучила неопределенность. Он снова открыл шкаф и достал Лейлины игрушки. Но сколько бы он ни вертел их в руках, их связь с Лейлой от него ускользала. Может, Доминик смогла бы его надоумить… Насколько он ненавидел Доминик, считая мужчиной, настолько должен отныне усматривать в ней единственную союзницу. Изящная блондинка, хорошенькая женщина, она обернулась для него даже чем-то большим — другой Лейлой, которую так и хотелось заключить в объятия.