— Ну что? — спросил Люсьен.
— Пока неизвестно. Травма черепа… Врачи не говорят ничего определенного… Он еще не пришел в сознание. Вот невезение! Побегу. Жена скоро вернется. Вы не могли бы побыть здесь? Это не надолго… Кристоф, мы закрываем. Ступай.
Люсьен сел за стол, заваленный бумагами. У него голова шла кругом, он не знал, что и предпринять. Да и что тут можно предпринять? О том, чтобы ехать в домишко, затерянный в чистом поле, он не хотел даже думать. Он слишком устал. Да и зачем? Как только откроется дверь, Элиан тут же узнает его… Исключено. Во всяком случае, не сегодня. Может, завтра… Но и завтра… и послезавтра разразится одинаково ужасный скандал…
Он выключил свет, чтобы не видеть стоящие на полках канистры с маслом, блестящие запчасти, словом, все, что напоминало об Эрве. Темнота действовала на него благотворно, словно положенная на лоб рука. После длительного отчаянного уныния он попробовал все-таки собраться с мыслями. Проще всего было бы во всем признаться. «Допустим, — думал он, — я во всем признаюсь отцу. И он сразу же побежит спасать бабенку. А та в свою очередь тотчас всполошит лицей, Ассоциацию родителей, полицию, прессу. Устроит суд. Она — самый настоящий враг. Из-за нее все и произошло. Мать Эрве, конечно, набросится на меня. И в конце концов я окажусь в исправительной колонии. Сколько бы я ни твердил, что мы хотели просто пошутить. Ну нет, ни за что, потому что мне не в чем себя особо упрекнуть. Лучше уж подождать. Я не в состоянии освободить эту особу, но можно попробовать задобрить ее, вступить в переговоры…»
Он заметил, что разговаривает сам с собой вслух, и ему стало немного не по себе. Но в то же время почувствовал, что уже не так растерян. Между тем оставалось одно обстоятельство, которое требовало особо пристального внимания. В конечном счете ничто не мешало ему привести в исполнение вторую часть их первоначального плана. Раз он не хочет рисковать, заговорив с ней, надо подсунуть под дверь записку: вас отпустят… Нет. Тебя отпустят… при условии, что ты в точности выполнишь все указания. Ты наденешь на голову мешок, который я тебе передам. Я посажу тебя… Нет… Тебя посадят в машину… Пускай думает, что по-прежнему имеет дело по крайней мере с двумя похитителями. Тебя высадят где-нибудь. Ты сосчитаешь до пятидесяти, прежде чем снять мешок. Бросишь его на землю и пойдешь вперед не оборачиваясь… Она до того обрадуется освобождению, что не станет сопротивляться. Итак, план вполне осуществим. Но все упиралось в машину, ибо и речи даже не может быть о том, чтобы отпустить ее на волю вблизи дома. Но о машине доктора следовало забыть. Ключей на передней панели он уже никогда не увидит. Взять машину напрокат? Исключено. Из-за документов, которые надо представить… И потом, после несчастного случая, который произошел с Эрве, Люсьен чувствовал, что у него просто не хватит духу…
Так почему же у него появилось ощущение некоторого удовлетворения? Оттого, что он не имел возможности тайком отпустить свою пленницу? Из-за записки, которую он собирается подсунуть под дверь? Из-за этой несуразной идеи вступить в переговоры? Словно в этих переговорах заключался какой-то смысл! Словно он и не подвергал себя любой опасности, стремясь продлить удовольствие, скажите на милость. А между тем он постепенно пришел к очевидному выводу: попав в водоворот событий, он более всего соблазнялся возможностью доставить бабенке — ибо она снова превратилась в бабенку — страдание, не уступавшее по силе его собственному. Страдать, так уж всем. Это по справедливости. Пускай подождет своего освобождения! Пускай поплачет, чтобы добиться его! И кто знает? Может, она согласится молчать, чтобы положить конец этому кошмару. Когда она узнает правду — ибо рано или поздно это должно случиться, — возможно, она проникнется жалостью к Эрве? Бедняга Эрве! Чем тяжелее окажется его состояние, тем больше шансов разжалобить затворницу.
Люсьен с силой прижал к глазам ладони. «Неужели я чудовище? — вопрошал он себя. — Я! Я! На мне свет клином сошелся!» Однако получалось так, что вроде бы забрезжил крохотный огонек во мраке. И идея подсунуть под дверь записку… или, если понадобится, несколько записок… эта идея, не такая уж в общем-то безумная, пришлась ему по душе. Это послужит как бы началом диалога. А ему так хотелось поговорить, заставить пожалеть себя! Ведь в конце-то концов, с этой женщиной не так уж плохо обращались. Неужели она станет искать мести, когда узнает, что не совсем уравновешенный парень, притом ее ученик, находится в смертельной опасности?