Люсьен вздрогнул. «Да нет же! Он вне опасности. Что я такое выдумываю! Ведь правда, Эрве, ты вне опасности? Ты не сделаешь мне такого. Не бойся. Уж я постараюсь разжалобить эту тварь!» Конечно, все еще предстояло уладить. Зато ничего не потеряно окончательно.
У гаража остановилась машина. Люсьен включил свет. В контору вошла белая как мел Мадлен Корбино.
— Ну что?
— Дело серьезное, Люсьен. Он все еще в коме.
Это слово поразило его в самое сердце. А она продолжала, с трудом сдерживая слезы:
— Нам отказались что-либо сообщить. Хирург ничего не хочет прогнозировать. Мама осталась там.
— Но его спасут?
— Не знаю.
Она села. Рыдания душили ее.
— Ваш отец у себя? — заикаясь, спросила она.
Люсьен посмотрел на стенные часы, вделанные в шину фирмы «Мишлен». Рекламные часы приобрели внезапно какую-то торжественную значимость. Они показывали около восьми часов.
— Он наверняка еще не вернулся.
— Как только он придет, расскажите ему обо всем. Попросите связаться с больницей. От него-то не станут скрывать правду. А потом мне сразу перезвоните. Идите же скорее!
Люсьен ушел. Он позабыл о бабенке. Застигнутый врасплох случившейся драмой, он думал только об Эрве, который находился в коме. Жуткое слово, вызывающее в воображении кровавые картины, лица, отмеченные печатью смерти. Он решил дожидаться отца в прихожей, шагая от стены к стене, не в силах остановиться, в полном изнеможении. Услыхав шум подъехавшей машины, он рывком распахнул дверь на улицу.
— Эрве в больнице. Он попал в аварию. Он в тяжелом состоянии. Позвони, пожалуйста. Только поскорее.
— Да успокойся же!
— Его машина столкнулась с другой…
Люсьен ожидал услышать замечание, которого так и не последовало. Он шел по пятам за доктором в кабинет, приходя в отчаяние от его медлительности.
— Говорит доктор Шайю… Соедините меня с дежурным врачом… А! Это вы, Дюрюн. К вам поступил юноша, пострадавший в аварии, Эрве Корбино.
Из трубки до Люсьена доносилось невнятное бормотание, которому, казалось, никогда не наступит конец.
— Понятно… понятно… Да… Но у него есть шансы?.. Благодарю вас. Извините меня.
Доктор положил трубку. Оставалось ждать приговора.
— Дела не блестящи, мой бедный Люсьен. Травма черепа, правда, не очень тяжелая. Но грудная клетка раздавлена. Вот это вызывает серьезные опасения. Могут возникнуть осложнения.
— Это надолго?
— Надолго? Откуда мне знать. Счастье еще, если он выживет! Люсьен… Люсьен, тебе что, плохо?
Голос отца звучал все глуше и глуше. И вдруг Люсьен вовсе перестал его слышать.
Люсьен совсем не спал, несмотря на то, что отец заставил его принять снотворное. Но рано утром, когда доктор на цыпочках пришел удостовериться, что Люсьен не заболел, он притворился крепко спящим. Он не шелохнулся, когда доктор проверил его пульс, пощупал лоб. Силы совершенно покинули Люсьена, их не хватило даже на то, чтобы произнести самые банальные фразы: «Мне лучше… Нет, нигде ничего не болит… Не знаю, что на меня нашло…» Он ощущал необходимость побыть одному, чтобы продумать начинавшуюся партию. Он чувствовал, что ему все время придется блефовать, словно заядлому игроку в покер.
Услышав шум отъезжающей машины, он спустился в столовую. Мысленно он уже составлял список неотложных покупок: самый обычный блокнот, зубная щетка, зубная паста, мыло, губка, полотенце, зеркало, свечи, спички и еще продукты — консервированные сардины, тунец, мясная тушенка, а главное — хлеб и минеральная вода, словом, все то, что берут с собой на спасательное судно, и, несмотря на охватившую его тревогу, он испытывал что-то вроде острой радости при мысли, что они с бабенкой превратились в своего рода Робинзонов. Эта девушка, о которой он совсем ничего не знал, стала теперь его товарищем по несчастью: оба они терпели бедствие. Он ее ненавидел и вместе с тем в какой-то мере дорожил ею, ибо от нее зависело их спасение. Он пойдет в универмаг на бульваре Жюля Верна, где его ни разу не видели. На багажнике мопеда без труда уместятся все пакеты. Если ей понадобится еще что-нибудь, пускай скажет. Он сделает для нее все, лишь бы вырвать у нее обещание молчать. Он подсчитал, что до начала занятий остается три дня. Время поджимало. Переговоры наверняка окажутся долгими и трудными, но другого выхода нет.
Он торопливо заканчивал завтрак, когда старая Марта принесла ему газету «Уэст-Эклер».
— Ну и натворил делов ваш приятель! Читайте!
Ужасное столкновение… Серьезно пострадал… На снимке две искореженные машины и рядом — короткая заметка, из которой Люсьен, пробежав ее глазами, не узнал ничего нового. Другой пострадавший, некий Жюльен Мае, тридцатипятилетний маляр, отделался легкими ушибами.