Общего непротиворечивого прошлого в природе человека никогда не было и не может такового быть. В то же время будущее согласительно предполагается одно на всех, или же оно предположительно объединяет нескольких близких друг другу людей.
Прошлое, отношение к прошедшему всегда разделяют, разъединяют, раскалывают, сеют рознь и раздоры. Но предполагаемое будущее чаще всего соединяет и сплачивает ближние и дальние людские сообщества, племена, народы, страны. В разрозненном прошлом, от расколотого прошедшего времени достается каждому по-особому. В едином будущем всем предстоит быть вместе. И людям, и народам. В одно нераздельное и солидарное целое объединяться возможно лишь во имя будущей жизни.
Тот, кто тщетно ищет единства в прошлом, считай, не упокоенный дурной покойник. Он ― живой труп или оживший мертвяк-зомби, нечеловеческими некрофильскими заклинаниями поднимающий из могилы прочих ненужных и чуждых всем живым мертвецов вместо собственных похорон…
В противоречие журналистскому опыту Змитер Дымкин не пробовал хоть как-то виртуально и системно оформить своечастные несвязные мысли о прошлом и будущем. «Все-таки не для печати, не для друку…Буквицы не просто буквы…»
Потому он не удивился, когда на высоте Владимирской горки Евген Печанский будто бы ни с того ни с сего высказался вслух очень созвучно его размышлениям:
― С течением веков минувшее и упокоившиеся пращуры умнее никак не становятся. Они по-прежнему остаются такими же глупыми и недоразвитыми. Смотрят-таки на левый восточный берег вместо правого.
А Тана Бельская добавила, сказанула в том же, пускай несколько непечатном, ключе:
― Историческая мертвечина, от п… и выше! Погнали, мальцы, в нашу Дарницу! Будьмо там себе, хочу вам сказать, Западную Европу налаживать!..
― Кому налево, а нам за Днепром разом направо, спадарство и панове, ― подытожил Евген.
А Змитер с ним и с Таной молча и уверенно согласился: «Разом, так разом, не врозь. Come together[6] ― музыкальная классика!»
Евген не меньше Змитера испытывал смешанные чувства прощания с безвозвратным прошлым, приветствуя наступающее или уже вплотную подступившее будущее.
«В шерсть и против шерсти ― водораздел, два берега, которым никак не сойтись. Иначе не будет реки, коли не различать правое и левое, Инь и Янь, мужское и женское начала…»
Впервые Евген тут посмотрел на Тану с откровенным и сокровенным мужским интересом. Оглядел, соразмерил ее ладные обводы, рост, стать, бедра, тонкую талию, бюст, несомненно, третьего номера без тряпичных ухищрений, миловидные черты лица. По достоинству оценил умение одеваться, искусные навыки пользования косметикой, неустанные заботы о лице и фигуре.
Однак на первый взгляд, и пристально на второй-третий, намного больше ему приглянулись ее поистине рациональная по-мужски домовитость; достоверно, прагматическая рачительность в домашней жизнедеятельности.
«Без малейших вам бабского пофигизма, затрапезности, безалаберности и бездумной бестолочи!»
Здесь и сейчас Евген подумал, и это ему пришлось по душе и по сердцу: что-что, но для Таны ее дом, жилье, окружение есть бизнес. И в этаком бизнесе, чем бы она и ни занималась, эта молодая эффектная женщина осмысленно ведет себя по-домашнему, практично обустраивая быт на собственный лад. Вероятно, как в будни, так и в праздники.
Достаточно глянуть, как она оптимизировано, быстренько, не без чуткой женской интуиции распорядилась, почти управилась с интерьером четырехкомнатной квартиры в Дарнице. Никто и прекословить не подумал, когда она своевольно расселила соратников по их комнатам.
Евгену досталась славная комнатка-кабинет средних размеров с застекленным балконом, выходящим на западную сторону. Сама она поселилась рядом за стеной в комнатушке поменьше, окно на север. Меж тем Змитера поместила в двенадцатиметровой комнатенке между сравнительно большой центральной гостиной, откуда входят в комнаты, и микроскопической кухней.
С меблировкой Тана, видимо, по наитию также потрафила компаньонам. Обставила их помещения не слишком дорого, но со вкусом. Уютно и комфортабельно на раз-два и готово обеспечила необходимым минимумом, ― своемысленно похвалил ее домохозяйственность и распорядительность Евген.
Притом дальнейшее оборудование кухни, кроме уместного небольшого холодильника цвета «серебряный металлик», оставила на поваренное усмотрение Евгена. Стоило ему вскользь обронить ремарку насчет подходящей кухонной мебели, газовой плиты, утвари, она к этой теме тактично перестала обращаться.
Значит, заведомо и зазнамо признает превосходство мужчин в авторской кулинарии, ― сделал вывод Евген. А такой гастрономический рационализм у женщины с немалым опытом ежедневных семейных обедов и праздничных ужинов заслуживает отдельной похвалы.
Причем большую комнату в их дарницкой квартире она весьма рационально поделила и соответственно меблировала в двух отделениях. Обеденная часть у окна, где она дизайнерски разместила стол, высокие стулья с мягкими спинками, симпатичную горку для столовой посуды и белья. Напротив, у двери в прихожую устроила прекрасную гостиную с пышным угловым диваном мягкой кожи, стеклянным кофейным столиком и тремя удобнейшими креслами.
Вольга Сведкович, конечно, ей помогала. Но большей частью распоряжалась сама Тана Бельская.
«Во всех смыслах значимо внесла не малый вклад. Не тары-бары, но торовато и уместно…»
Больше всего Тана и Вольга угодили Змитеру, экстраординарно обрадовав его компьютерным столом регулируемой высоты и отрадно удобным эргономичным креслом, обитом желтой кожей. Плюс плотные гармонично темные шторы бежевого цвета.
«Что-то сказал как-то. А она на счет раз-два-три быстренько заделала, о чем мечтал. С мужским понятием пекна девчо, без заморочек бабских просекает в аппаратном обеспечении, в эргономике рубит практически…»
Ко всему прочему они втроем целиком и полностью совпали во вкусах на освещение домашнего интерьера. Как выяснилось, отвратный электрический свет с потолка они дружно недолюбливают, полагая его предельно неуместным и эстетически негодным ни в доме, ни в офисе. Разве что кошмарно громоздящиеся на потолке светильники, безвкусные люстры, нелепо висячие груши-лампочки-абажуры годятся для тюремной камеры, больничной палаты, армейской казармы или в еще каком-нибудь месте лишения свободы и нормальных условий жизни. В домашнем же интерьере освещенность должна быть по преимуществу сбоку или снизу. Для чего недаром придуманы торшеры, бра, жирандоли, настольные лампы комфортного дизайна в соответствии с канонами хайтека и технической эстетики.
Оттого уродливая пятирожковая люстра на потолке столовой и гостиной подлежит безоговорочному удалению. Ибо помимо, собственно, безвкусицы и некомфортности эта бездарнейшая гадость делает еще ниже и без нее низкий совковый потолок. Евген в тот же час добровольно принял потолочное обязательство устранить вскоре безобразие, ровно его ни в жизнь и не было.
Евроремонт в дарницком жилище их в целом удовлетворил, если не рассматривать привередливо и капризно сверху донизу. Шпон на дверях вполне ничего. Хотя с неудовлетворительной сантехникой Евгений Вадимович Печанский торжественно и гласно пообещал разобраться позднее. Превыше всего, скорее, безотлагательно кухарня-поварня! Остальное живьем содеется потом, по степени необходимости и желательности, постепенно, то есть исподволь.
―…Бо Европа, ведомо-неведомо, пане и пани добродеи, она не в один присест объединялась. В почине был Общий рынок, предки неяк гуторили…
Жить в Дарнице теперь по идее им можно. Поэтому Тана и Вольга остались, взялись понемногу, во множестве домашних мелочей обживать и мало-помалу обихаживать новую киевскую общежительную квартиру. Тем часом Евген со Змитером на такси направились в Семиполки к Андрею Глуздовичу. Порядочно благое дело и там для них найдется.
Глава сороковая Порядок новый учредить
В тот день Евген представил, рекомендовал Льва Шабревича по-дружески Андрею Глуздовичу. Всеобщих тем для разговоров и общих деловых знакомых в Минске у обоих нашлось порядком. В то время как Инесса повезла Евгена со Змитером там неподалеку на базу к добровольцам, чей батальон нынче не худо воюет в зоне АТО. Сопроводить их любезно вызвался один из охранников Глуздовича. Почему бы не порадеть добрым людям, дорожку показать, если хозяин того желает?