Глава шестьдесят вторая Что нам дано, то не влечет?
В понедельник пополудни Мишук Коханкович улетел домой в Минск. Не у всех же досточтимых клиентов по-европейски настали рождественско-новогодние каникулы и отпуска? К его большому мысленному сожалению, «не вся Беларусь в Европу, и не все терпилы в жопу… в траханной юрконсультации на Красной».
До того у него состоялась весьма конфиденциальная беседа с Евгеном Печанским, с почетом сопроводившим гостя в аэропорт Жуляны. Евген конкретно и деликатно озадачил Мишука целым рядом негласных поручений и проверок. «Как говаривал по-еврейски покойный Лева Шабревич, слова к словам, грошик к грошику…»
С Вольгой Сведкович по-аудиторски Евген переговорил дважды до ее отъезда на Беларусь, внимательно выслушал, поставил оперативные задачи. В то же время Алесь Двинько прочно засел в Семиполках в неустанных писательских трудах. Второй том пишет, материалы собирает, набирает виртуально о Второй Восточной войне.
«Михалыч ― почетнейший гость. И Глуздович реально одобряет присутствие очень важных персон в Семиполках. Охрана и обслуга меней расслабляются и оттягиваются. Водку кушают в меру, беспорядки нарушают умеренно…
Тана с маленькой Лизой в Будапеште, Змитер в Гамбурге, маленько. Поездки мною проплачены. Одарка авансом огромаднейший журнальный очерк о трех политэмигрантах ваяет, валяет. Все в разгоне и при делах… Так мы будем Луку-урода валить или нет?..»
В рождественскую неделю Евген кроме закупки новогоднего провианта и пищевого сырья подводил итоги, подбивал баланс, почитай, минувшего года, составлял перспективный план на будущий год. Читал, размышлял, сколь ему свойственно, по-белорусски и по-русски.
«…Ключик, надо полагать, от полного досье Марьяна Птушкина из рук в руки мне сегодня на Бессарабке передал бывший сослуживец Петрусь. Завтра заеду в нужный банк и, вероятно, кое-что вскроется завлекательное… помимо ячейки в хранилище…
…Зазря это Татьяна грешит на Ольгу. Дескать, столбом телеграфным стояла, варежку разинула, женское разводное влагалище раззявила. Девчо гормонально соображает не хуже своей взбалмошной, верней, бесшабашной сестрицы в экстремальной обстановочке. Не расторгуй-манда, ухватила-таки дамскую торбу вдруг упокоившейся Евдокии. А в торбочке вложение ― приметный перстенек на три карата случайно так завалялся… помимо цифрового диктофона, которым всегда пользовалась хитрожопая покойница для записи деловых переговоров. Одна улика долой, зато другую мы очень кстати… ювелирно запустим в многотомное уголовное дело об аналоговом убийстве адвоката Шабревича, с отягчающими…
Итого, в кредите нам дано два, нет, три богатых схрона с оружием. Причем в первом нашлось и станковое, и зенитно-ракетное чисто армейское вооружение. Экое незаурядное наследие привалило мне на баланс от старшего поколения! Завлекательно, однако…»
Наряду с завещанным оружейным складом в подвале дядюшкина особняка в Боровлянах, Евген обнаружил, получил точные сведения о тайно складированном легком и тяжелом стрелковом оружии, средствах спецсвязи в родном доме на Ильича. Его, их, ему еще предстоит обревизовать, инвентаризировать.
«Замаскированный ход ведет из древнего бомбоубежища, деликатно уведомляет электронной почтой с того света покойный Алексан Сергеич. Послано любимому племяннику с полугодовой задержкой, программно по таймеру, из облачного хранилища, закодировано, ключи наши с ним старые, прижизненные… Они же подходят к его сверхсекретному политическому досье, о котором он не сказал даже Алесю Двинько…»
Послание от дядьки Сергеича не стало для Евгена Печанского совершенной неожиданностью. Когда-никогда Двинько об оном состоятельно предуведомил с прочими следственными частностями, о каких он знал, догадывался или намекал. Тогда как предновогодний визит вольного русско-белорусского стрелка Германа Бахарева тотчас вышел лицеприятным военным сюрпризом. Как-то забылось о том, о нем, о солидной рекомендации питерского брательника Севастьяна и московского пострела Ваньки Буянова.
«Ростов-папа, в кредит и дебет, а Киев ― летописная мама городов русских… Они сошлись…»
―…С ПЗРК «Игла», хлопче, совладаешь?
― Лёгка! Могу даже сержантом-инструктором.
― А с тяжеленьким «утесом»?
― Без особых проблем, Вадимыч. Но противнику крупнокалиберную проблематику сходно гарантирую, если хорошо обучу кого-нибудь вторым и третьим номером.
― О твоей, Гера, снайперской специализации поговорим отдельно. Скажем, в морозном и снежном январе, пока я буду партизанскую белорусскую думу думать.