Как-никак, ― попутно в косвенной речи размышлял Евген, ― завтра к полудню ожидается прием званых дачных гостей. Приглашен по-приятельски преуспевающий адвокат и ходатай по коммерческим делам Лев Давыдыч Шабревич со свежеиспеченной молодой супружницей, тоже адвокатессой. Их гомельская племянница импровизировано за компанию, по Левиной просьбе. В намек и аллюзию, надо полагать, кабы представить в наилучшем виде своего сябра, хорошего делового партнера Евгения Печанского.
Что у них там с этой глупенькой девчонкой как-то склеится, слюбится, Леву, вероятно, не беспокоит, не заботит. Все-таки Евгена он знает не первый год. Тот-то ходок после развода! Ко всему прочему, матримониальному хобби наш Лев Давыдыч никак не подвержен, сватать всерьез периферийную племянницу, хм, студентку, не станет. Но в том, что холостякующему аудитору Печанскому новое прелестное знакомство комильфо потрафит, пойдет в масть, старый преферансист Шабревич, нимало не усомнился. Как бы там ни обернулся расклад, статус-кво потенциально выгодного жениха отменно льстит всякому самомнению.
Между прочим, с Левиных слов, выдающимся именем-отчеством 40 с лишним лет назад тому его наградил родной папашка. Ныне покойный Давыд Осипыч официально утверждал, будто в честь графа Толстого, зеркала, дескать, русской революции по-ленински. Но на деле по-диссидентски с подковыркой в память не менее именитого в тех революционных заварушках Льва Давидовича Троцкого. По правде сказать, исторические деяния Троцкого были совковым народцем порядком подзабыты в застойную брежневскую эру, коли имечко того пламенного вождя, главного организатора октябрьского государственного переворота 1917 года и главнокомандующего гражданской войной вглухую вычеркнули из школьных учебников истории СССР. Другой в то время не бывало. А в вузовских брехливых букварях того самого Лейбу Бронштейна исторически упоминали мельком, меленьким шрифтом, с мелкой, дробной такой руганью не понять за что.
Теперь-то Лева шутливо-иронически принародно гордится революционными инициалами, учитывая всеобщую истерическую тоску по временам развитой коммунятины. У некоторых, скажем, она протекает в тяжкой психопатической форме. Чаще всего, у тех, кто по-коммунистически вкривь, с левой резьбой.
В довесок наш Лев Давыдыч в приход и расход направо-налево, прямой речью именует себя типичным представителем белорусско-жидовской нации, конспирологически для идиотов намекая на его устойчивые политические связи с мифическим всемирным жидомасонством. Заявляет, мол, к той же полужидкой белорусской нации принадлежали виднейшие израильские политики ― уроженцы и выходцы из Беларуси. Например, премьер-министры Шимон Перес, Бен Гурион и Голда Меир. По его словам, с жидобелорусскими корнями и французский художник Марк Шагал, и американский писатель-фантаст Айзек Азимов.
Меж тем на предустановленного еврея Лева Шабревич ничуточки не похож, ни на грошик, ни на копеечку. Скорее, он по этническому типу ― наш братка белорус: высокого роста, со светло-русой копной густых волос и зелеными хитрющими глазами. Родной белорусской мовой владеет свободно, в совершенстве. Даже двукратно выступал по-белорусски чистенько на суде, защищал национально ориентированных оппозиционеров. Тем самым показательно западным финансовым партнерам репутации ради подтверждал собственную свою крайнюю озабоченность правами человека и демократией на Беларуси. О чем он как-то раз со смешком, с нарочитым местечковым еврейским акцентом, по-еврейски потирая ручки, так-таки поведал Евгену Печанскому.
Между всем прочим, по экстерьеру-внешности, светлой мастью они немного схожи друг с другом. Их даже за родственников принимают порой глупые человечки. Хотя в роду Евгена уж равно евреев или хотя бы еврейско-библейских имен никогда не было, не зафиксировано в семейных преданиях белорусской старины. Не то американский батька-эмигрант непременно воспользовался бы такой возможностью обрисовать, отчеркнуть и оттенить какое-нибудь свойское еврейство, скажем, для семейства Рокфеллеров. Для бизнеса оно часом полезно…
В июньскую субботу в начале первого Лев Давыдыч Шабревич с дамами с шиком нарисовался у загородной резиденции Евгения Вадимыча Печанского. Импозантно развернулся на иксовом «БМВ». Багажником вперед спортивно въехал в приветствующе раскрытые ворота, ювелирно вошел в колею параллельных плиток на подстриженном парковочном газоне, обустроенном не хуже травяного покрытия какого-нибудь заграничного гольф-клуба для богатых и знаменитых. Дамы и господа приглашенные, медленно поспешая, не без помпы прибыли.