Выходила в малотрезвом виде из крутой «феррари». В расфуфыренном великосветском прикиде с макияжем. Порвала драматически тесную перчатку, аристократически ее кинула, сломала ноготь о дверцу, уехала с неприличной руганью. Звякнувшее колечко услужливый п…рванец прихватил. Навряд те вожделел присвоить. Халдейская служба в элитном заведении к добросовестности обязывает.
Через полчасика мобильно анонимный женский звоночек лейтенанту Одноземцу В. С. Не пришей к манде рукав, оторви и выбрось!
― Стоило ли засвечивать тачку и симку? ― переспросил Евген, не только ради того, чтобы поддержать разговор.
― На неизвестный звонок с телефона-автомата следователь Одноземец никогда бы оперативно не среагировал в течение получаса по тревоге. Но другой расклад, если чужим голосом докладывают со знакомого номера его осведомителя. Виктор сам брал, повязал подозреваемого чин чинарем с обыском и понятыми.
Естественно, тачка значилась в угоне, мобильник стукача, слуги всех господ, похищен втемную, оперативно использован дубликат его симки. Продано и куплено за пятёру рваных.
― Кто был за рулем «феррари»?
― Хорошая и эксклюзивная интернет-девочка по вызову на своем автомобиле. Иногда я ее поддерживаю супротив занадта наглых клиентов. Лишних вопросов не задает, трепаться кому зря привычки не имеет, рапорты гебешному куратору писать не любит, состоит в доверенных лицах у одного из моих проверенных человечков.
― Все мы люди среди своих людей, ― сдержанно промолвил Евген.
Он заранее определил Вольгу на периферию третьего круга с разграфленными задачами. Да и теперь в том мало сомневается, рассматривая на экране ноутбука сектора, пересекающиеся стрелки, связи в окружности оперативной социодиаграммы. Так он геометрически закодировал, расположил внутри задействованные в планируемой операции силы и средства, задачи и внешнюю дальнюю цель.
«Очень наглядно… и думать помогает…»
На первый взгляд, по мнению Евгена, намечаемая в добрых мыслях и графически размечаемая операция должна быть исполнена высшего профессионализма. Но одновременно представлять собой по исполнению некое путешествие дилетантов в неведомое. Только так, двояким образом станет реальным преодолеть сложившуюся систему безопасности вокруг искомого объекта и поразить намеченную цель.
«На жаль, не получается по-армейски, тяжелым ракетно-артиллерийским залпом смахнуть урода с парадной трибуны летом… не мы участники последнего парада…»
С определением точных императивных формулировок, заставляющих его категорически действовать и командовать порядком действий соратников, Евген затрудняется. Со всем тем он неизреченно предчувствует и ощущает, что в его замыслах есть что-то иррациональное, любительское. Совмещено оно с рациональным, резонным пониманием иного возможного нечто, которое парадоксально смешавшись с профессионализмом, реально сулит технологичный успех. Впрочем, с усмешкой признавался он самому себе, тактико-технически шансы у них невелики, чтобы осуществить задуманное в аналоге давнишней «журналерской болтовни и диссидентского трепа реестровых оппозиционеров о некоем снайпере-одиночке с винторезом или со «стингером».
Не в пример реальнее вызвать на выручку вечно воскресающего киношного Терминатора, который придет и строго спросит: Who is Lukashenko here?[17].. Скажите, как его зовут?..»
С Вольгой, взявшей себе оперативный позывной «Любка», Евген тепло попрощался на окружной дороге у белорусской столицы. «Крещенье по европейскому календарю, мороз, север…» Так из Вольгиной «лады» он в предутренних очень морозных сумерках пересаживается на «фольксваген» к Кастусю Майорчику; тож Костя Кинолог с позывным «Акба», который входит в тот же третий круг.
«Выспаться, байдуже, в лучшем виде сумею апосля, днем на Бековой хазе в Смолевичах. Тамотка и с нашим Корнеем закрытую оперативную связь поддержу онлайн. Ну, а как стемнеет ― в Менск, стремно, по нахалке и по дядечкиной наводке…»
― Кастусь! Двигаем на рекогносцировку вокруг да около аэропорта Минск−2 и свободной, бег-бег-бег от налогов, экономической зоны с ограниченным доступом. Содействовать мне не передумал, брате?
― Як скажешь ― так и буде, уважаемый Ген Вадимыч! ― уверенно тряхнул головой Костя Кинолог.
― Э не, братка, уважаемые бывают только у ментов, ― компетентно поправил собеседника Евген, ― коли в сам-речь уважительно по-белорусски, то лепей быть многоуважаемым аль глубокоуважаемым.
Но мы ― зараз безобидные интеллигентные белорусы. Вось тады тебе, хлопец, 400 евро на амортизацию и на текущие расходы по интеллидженс сервис.