Совершенно секретного и нелегального гостя Алесь Двинько устроил на ночлег и на два-три дня взял на постой, поместив в приватном рабочем кабинете на обширном кожаном диване среди запаха почтенных энциклопедических фолиантов и аромата дорогого табака. Так что Евгена вдруг охватило желание выкурить утреннюю сигарету. Но возвращаться к старой привычке в общем-то без нужды. Тем более, зарок навсегда покончить с курением он дал в тюряге.
«Курящая старуха Ангелина Батьковна наверняка гостит у родичей в Борисове. Повсюду у совковых и несовковых народов славутые каникулы, запойно и беспробудно. Стал-быть, самая праздная пора, примечай, для нашего оперативного транзита Минск ― Киев…»
Суевером Евген никогда не был, бродячие народные приметы из разряда черных кошек или тринадцатых чисел отметал с ходу, порой с несказанным раздражением на распространенные глупство и дурнотье. Но сыграть в чет-нечет часом не прочь. И личным, словесно невыразимым предчувствиям привык доверять.
«Не впадая в суеверия, режим наибольшего благоприятствия идет в драйв по-любому. Скорее в кредит, чем в дебет… Того и гляди пруха закончится. Потому надо выжать из общей фартовой обстановки максимум и оптимум».
Евген размял немного мышцы на двиньковском тренажере. А там и легкий завтрак подоспел вместе с Вольгой Сведкович и двумя ожидаемо закамуфлированными нелегалами из Киева.
Один на один получив от Ауди необходимые указания, Герасим выехал с Акбой на рекогносцировку некоторых взлетно-посадочных полос в окрестностях Минска. Натка в данном разведывательном предприятии не задействована; против чего Тана Бельская нимало не возражала. Морозяка несусветный на улице как-никак! Лучше-таки в теплой квартире Двинько у камелька на кухне шутливо общаться с добрыми людьми, не интересоваться лишним и неприятным.
«В том разе минувшими менским свойственниками по бывшему супружнику-супостату…Покуль дело не сделано, вселякие сношения с боярами Бельскими заморозить до лучших времен! Нате, п… на вате, на морозе мини, бикини на ватине…»
Тану ужасно рассмешило новенькое юморное название орла и решки, то есть ботвы и капусты в разменной нумизматике Нацбанка, наверное, сочиненное кем-то из менчуков-интеллектуалов. Хотя по-всякому она бы предпочла на подлинных белорусских монетах увидеть неизменно историческую классику ― герб «Погоня».
―…Однак за неимением туалетной бумаги подтираемся гербовой, что в лобок, что по лбу, панове!
Уютная поварня Алексан Михалыча Двинько с двумя диванчиками у низенького столика и впрямь подходит, располагает к посиделкам с разговорами о многом и ни о чем, калейдоскопом, пестрой смесью. Включая сюда для пущего уюта и настроения настоящий газовый камин с вытяжной трубой, с кулинарным грилем и вертелом. Вкусно гренки с дымком, тосты со шпикачками получаются, коли приучиться, приспособиться, пристасоваться.
―…Приспособленчество, оппортунизм и конформизм есть свойство не только белорусов. О национальном характере вообще рассуждать некорректно, перенося характерные черты психологии индивидов на общество в целом.
― Принципиально с вами согласен, моя дороженькая, ― очень лестно для Таны поддержал ее веское замечание Алесь Двинько. ― Увы, Господи, помилуй, такова эпистемология любой индукции, когда характеристики частного безосновательно приписывают общему.
Простое количество отнюдь не каждый раз прочно переходит в сложное качество. Чаще всего имеет место быть неустойчивый микст, релевантный до поры до времени.
То же самое мы можем сказать о смутной, перемешанной ментальности простонародья и шляхты, коснеющих в смертном грехе любоначалия. Переменчива направленность персоналистских симпатий демократических безбожных сборищ, игрищ. Сегодня они отдают политический денарий одному кесарю, завтра другому, не ему чета, послезавтра их кумир ― третий, придерживающийся сходной демагогии, но произвольно не совпадающих с оной убеждений и образа действий.
― Толпы народа спонтанно стремятся разглядеть в новом черты стереотипно старого, ― обобщила Вольга, ― учеными словами говоря, конфабуляции и псевдоморфоз национальной идеи почти по Шпенглеру. Ностальгия по прошедшему, шаманские камлания о минувшем. Красно-зеленый закат над болотом.
― Будущее в прошлом, давай, фольк-народы, в него назад! ― безыскусно по-английски отметился Евген с нарочитым калифорнийским акцентом.
― Консерватизм и реформизм суть две стороны одного и того же рыбьего статира, обретенного по воле Божьей или попущением Его, ― в неизменном евангельском аспекте, перекрестившись, высказался Михалыч, настроенный с утра религиозно и набожно.