Музыка кончилась, но она была нам не нужна — мы не переставали кружиться. Но вожатая была другого мнения:
— Семён, Лена! — Кричала она. — Музыка кончилась, все расходятся.
Мы старались её не слушать и, возможно, нам никто бы и не помешал, но отцу Лены надоело это зрелище и он, схватив меня за плечо, отдёрнул от девочки.
— Ты, что, не слышишь? — Грубовато сказал он. — Музыка не играет, всё, финита, можете остановиться.
Чекист дёрнул меня столь резко, что из-под рубашки выпал принесённый из подземелий НИИ дневник. Я поспешил подобрать его, но мужчина меня опередил.
— Что это? — Он вертел книжицу в руках.
— Это личное! — Я попытался выхватить дневник, но неудачно.
— Да ну? — Коршаков начал листать страницы и глаза его удивлённо округлились. — Откуда это у тебя?
— Нашёл.
— Нашёл? — Чекист сунул книжицу за пазуху. – Какая удачная находка. Лена, ты знала об этом?
— Да, — робко ответила она. — Мы его вместе нашли.
— Вы хоть понимаете, — он оглянулся на Ольгу Дмитриевну, которая беседовала с Виолой в стороне. — Что это такое, и что вас за это ждёт?
— Ничего там полезного, — отмахнулся я. — Можете даже не тратить на это время.
— Парень, — мужчина стал жутко серьёзным. — Я не знаю, где ты это достал, но поймай тебя кто-нибудь из моих коллег, ты бы уже давно червей кормил.
От таких слов Лена сделала шаг назад и крепко обхватила меня, на лице у неё застыла эмоция испуга.
— Значит так, — он снова оглянулся. — По-хорошему, я должен забрать тебя с собой на допрос…
— Нет! — Вскрикнула Лена. — Никогда! Не отдам! Не имеешь права!
— Да тише ты! — Прошипел он. — Если будете молчать в тряпочку, никто об этом не узнает. Никому не рассказывайте, о чем вы тут прочитали.
Как раз в эту минуту к нам вернулась радостная вожатая, она глупо улыбалась, непонимающе смотрела то на нас, то на Коршакова.
— Всё уладили? — Она взяла чекиста под руку.
— Да, всё в порядке, — мужчина бросил на меня суровый взгляд.
— Вот и отлично!
Коршаков медленно повёл вожатую в строну пляжа, оставив нас с Леной на площади одних. На лагерь опустилась поздняя ночь, но луна и разноцветные гирлянды освещали окружение. Я находился в подавленном состоянии, но Лене было в сто раз хуже.
Девочка осела на скамейку и испуганно уставилась на меня. Она ничего не говорила, просто сверлила меня своим взглядом, отчего мне становилось не по себе.
— Что теперь будет? — Тихо спросила она.
— Да ничего страшного, — я старался изображать спокойствие. — Он же сказал, что никто не узнает.
— Семён, — покачала Лена головой. — Зачем ты вообще таскаешься с этими дневниками?
— Мне нужно узнать, — сел я рядом. — Нужно понять.
— Что понять? — Голос её звучал ужасно расстроено. — Мы еле выбрались оттуда, а ты лезешь непонятно куда!
— Всё будет в порядке, — интонация неуверенности в моих словах говорила об обратном. — Теперь идём — поздно уже.
Путь до её домика снова прошёл в тишине. Вокруг стаяла кромешная тьма, все пионеры уже погасили свет в своих домиках, а фонарей в этой части лагеря не было. Но всё-таки мы добрались до жилья Лены.
— Слушай, Семён, — перед тем, как зайти в домик, девочка развернулась ко мне. — Пожалуйста, ради меня, сожги все эти дневники, хватит играть в шпионов.
— Я… — Так не хотелось ей врать. — Сожгу, обязательно сожгу.
— Ты обещаешь?
— Да, я обещаю.
Ничего я не мог обещать. Но когда Лена прожигает тебя своим страдальческим взглядом, когда она требует от тебя что-то, отказать ей невозможно, и я это знал.
— Я верю, — она устало улыбнулась. — Спокойной ночи.
— И тебе, — вполголоса ответил я.
Медленно я поплёлся к домику Ольги Дмитриевны. Не сказал бы, что как-то устал или чувствовал себя плохо, но на душе скребли кошки, и маячил едва различимый страх быть увезённым на чёрном воронке.
Проходя мимо сцены, меня окликнул знакомы грубоватый голос. Алиса так и не появилась на танцах, после своего позорного поражения. Сейчас она сидела на сцене, свесив ноги, дымила сигаретой и поглаживала струны старенькой «Ленинградки».
— Чего понурый такой?! — Крикнула она издалека. — Сядь, поговорим хоть!
Я без особого желания двинулся к Двачевской, вожатой в домике всё равно ещё нет, а ключи я оставил внутри, так что выбор у меня небольшой.
— О чём нам говорить-то? — Повесив голову, я рассматривал свои туфли.
— Как о чём? — Удивилась Алиса. — О танцах, например.
— Тебе ведь не интересно, — усмехнулся я. — Сама говорила, что танцы — для неудачников.
— Знаешь, — протянула она, выпуская струю дыма изо рта. — Я отсюда битлов слышала, всё не под ламбаду танцевали.
— Лучше расскажи, чем ты тут занималась?
— Да так, репетировала, — отмахнулась Двачевская.
— К чему репетировала? — Взгляд невзначай упал на «Ленинградку».
— Я откуда знаю? — Пожала она плечами. — Когда-нибудь где-нибудь выступлю.
— Алис, — я всё же поднял глаза на пионерку. — Тебе разве никогда не было интересно, где мы побывали?
— А где мы побывали? — Развела девочка руками.
— Тот овраг, лес, все те подземелья.
— Поздно уже, — пионерка попыталась убежать от вопроса. — Я пойду.
— Стой-стой! — Я схватил её за локоть. — Почему ты так боишься ответить?
— Я? Боюсь?! — Она издала нервный смешок. — Ничего я не боюсь, просто…
— Просто «что»?
— Всё слишком сложно, — Алиса вырвалась из моей хватки. — Я же не Шурик, чтобы во всём этом разбираться. Выбрались, слава Богу.
— И тебя это совсем не волнует?
— Слушай! — Вскипела она. — Если ты хочешь в этом копаться, копайся, ищи проблем на задницу! А меня не впутывай!
— Ладно-ладно, как знаешь, — замахал я руками.
— Доброй ночи, — грубо бросила она и поспешила удалиться.
Ещё пару минут я сидел на сцене и был погружён в собственные мысли. Тем временем становилось всё холоднее, и совсем скоро просто сидеть стало невыносимо, и я вновь направился в домик.
«Может, действительно стоит остановиться, — думалось мне. — Всё же, с чего я взял, что этот НИИ поможет мне выбраться?».
Я не заметил, как уже стоял у двери. В домике горел свет, шторы были задёрнуты. Ольга Дмитриевна лежала на кровати и читала книгу, на меня она даже не обратила внимания, потому, воспользовавшись моментом, я переоделся и завалился на кровать.
Вожатая погасила свет и завернулась в одеяло. Странно, она даже не стала узнавать, как у меня дела, не похоже на неё. Хотя мне-то какая разница? Меньше вопросов — меньше разговоров и больше сна.
========== Глава III ==========
Стук в дверь. Я не предпринимаю никаких действий. Стук становился всё назойливее. Тот, кто стоял за дверью, явно не собирался оставлять меня в покое. Стук-стук и ещё стук.
— Да сколько можно?! — Проворчал я и закрыл ухо подушкой. Помогало это плохо.
Неожиданно шум прекратился, и я со спокойной душой начал засыпать. Стоило мне закрыть глаза и блаженно раскинуться на кровати, как послышался голос:
— Сём! — Приглушённо раздалось из-за двери. — Это Славя, выйди, пожалуйста!
Я раздражён. Поднялся с кровати и двинулся к двери. В этом лагере невозможно нормально выспаться. Открыв дверь, я увидел на пороге Славю. Она, как и всегда, непрестанно улыбалась.
— Я тебя не разбудила?
— Нет, — я тёр заспанные глаза. — Уже собирался вставать.
— Это хорошо, — Славя странно краснела. — Только ты это, оденься и выходи, мне помощь нужна.
Лишь сейчас я осознал, что стою перед ней в одних семейниках и майке. Однако Славя держалась молодцом — Лена на её месте уже убежала бы. Я скрылся за дверью: натянул шорты, рубашку, как попало повязал галстук и вернулся на улицу. Славя продолжала стоять на крыльце и терпеливо ждать, когда же я вернусь.
— Пойдём скорее, пока все не проснулись, — девочка потянула меня куда-то.
— Что делать-то нужно?
— Собрать вещи для похода, — ответила она, ведя меня к складам. — Ольга Дмитриевна сказала, чтобы ты мне помог.