Их отсутствие никто не заметил — Сириус тихо развеял иллюзию в библиотеки, махнул Гермионе рукой на прощанье и ушёл. Гермиона же переоделась в спортивный костюм, в котором спала на Гриммо, и тихо прокралась в их с Джинни спальню.
Каникулы закончились быстро. Как и прежде, Гермиона часто писала Шерлоку, и тот немногословно отвечал, словно их ссоры и не было. Кроме того, постоянно слал письма Виктор — у него образовалось немного свободного времени — тренировочный сезон должен был вновь начаться только в феврале. Однако тон его писем неуловимо изменился. Гермиона не всегда могла объяснить, с чем это связано, но чувствовала, что раньше в его письмах сквозило нежное заботливое восхищение, а теперь появилась тревога и то тёмное, что однажды она видела в его глазах. «Наша пресса молчит и не говорит, что у вас проистекает. Но я думаю, что будет очень большая опасность. Ты не уговариваешь себя приехать ко мне, в безопасность. Я понимаю. Твои друзья. Я бы тоже не сбежал. Но я могу приехать к тебе и помогать», — писал он. И добавлял: «Я слишком хорошо помню твои глаза, Гермиона. И я хочу снова видеть их. Видеть тебя». Гермиона не могла объяснить, почему эти письма заставляют её краснеть — Виктор всегда был вежлив, корректен и никогда не говорил ничего, что могло бы её смутить. Но она смущалась — и не знала, что отвечать. Виктор произвёл на нее когда-то очень сильное впечатление, но спустя полгода это впечатление немного стёрлось. Возможно, говори он ей нечто подобное вслух, лично, она потеряла бы голову и влюбилась бы в него (снова?), но её фантазии не хватало, чтобы, читая письма, всякий раз представлять его лицо и слышать его глуховатый голос. Поэтому в ответ она писала вежливо, но нейтрально: говорила больше об учёбе, просила не беспокоиться за неё, уверяла, что под защитой Дамблдора она в безопасности… и всё.
Как-то раз Гермиона даже решилась было посоветоваться с Шерлоком — он, конечно, говорил, что любовные дела его не интересуют, но мог дать неплохой совет. Она даже написала ему письмо, но так и не отправила, порвала и выбросила.
А вскоре ей стало не до переживаний об отношениях с Виктором.
Она словно снова оказалась на третьем курсе, такой большой стала нагрузка. Близились СОВы, и она готовилась всё свободное время, а вместе с тем нужно было поддерживать занятия ОД, помогать готовиться Гарри и Рону, вечером заниматься окклюменцией, пытаясь повторить достижение Шерлока…
Удивительно, но она почти забыла и о Том-кого-нельзя-называть, и о грядущей войне.
Но война слишком остро и болезненно напомнила о себе.
Дружбы не существует. Глава 17
Гермиона сильно изменилась за прошедшие полгода. Возможно, кто-то и не обратил бы внимания на заострившиеся черты лица, темные круги под глазами и обгрызенные под корень (опять!) ногти, но только не Шерлок. Поэтому вместо приветствия он спросил:
— И что у тебя произошло?
Гермиона приоткрыла рот, потом закрыла. Открыла снова, подбирая слова или выбирая, какую из плохих новостей сообщить первой. Потом сглотнула и сказала как-то слишком спокойно:
— Волдеморт перешел в открытое наступление. И Сириус мертв.
— Понятно, — кивнул Шерлок и уже хотел было похвалить Гермиону за то, что она наконец-то научилась абстрагироваться от эмоций, как он шмыгнула носом и кинулась ему на шею, уткнулась лицом куда-то под мышку и зарыдала. Это было мокро и слишком… Слишком близко, Шерлок ненавидел, когда его кто-то трогает, даже Гермиона. Он повел плечом, чтобы отстраниться, но Гермиона судорожно вцепилась в его рубашку, и он решил подождать — когда она прекратит рыдать, отодвинуть ее в сторону будет куда проще и явно безопасней для рубашки. Он сжал зубы и велел себе немного потерпеть.
К счастью, фонтан слез выключился быстро — Гермиона отстранилась, тыльной стороной ладони стерла слезы и попыталась улыбнуться.
— Прости, я опять это делаю, — сказала она. Шерлок согласился:
— Да. Отвратительная привычка. И грызть ногти, кстати, тоже.
Гермиона покраснела, посмотрела на свои руки и ответила:
— Просто были экзамены, я нервничала.
— Ты сдала все на высшие баллы, хотя и вытрепала своим друзьям кучу нервов в процессе. Очевидно.
Шерлок махнул рукой и направился к дому. Гермиона последовала за ним.
— Гермиона, дорогая! — воскликнула мама, и тут же нахмурилась: — ты плакала? Шерлок!
Шерлок закатил глаза — вот почему он предпочитал заходить в дом через окно.
— Я здесь не причем, — ответил он.
— Это так! — быстро добавила Гермиона. — Просто…
Мама, игнорируя все возражения Шерлока, усадила Гермиону за стол и налила им обоим по чашке чая, себе сделала кофе и тоже присоединилась к ним.
— Как твоя учеба, милая? — спросила она.
— Да, мам, прекрасно. Как Гермиона, так «милая», а как Шерлок, так «что ты опять натворил», — буркнул он, искренне надеясь, что за излишнюю разговорчивость его удалят из-за стола, и он будет избавлен от участия в этом чаепитии.
— Шерлок, веди себя как взрослый человек! — тут же отреагировала мама, а Гермиона быстро ответила:
— Все отлично, как раз сдала промежуточные экзамены.
— Я и не сомневалась. Уже думала, чем будешь заниматься дальше?
Гермиона снова едва заметно покраснела и сказала:
— Пока точно не решила, но, возможно, социальная работа или госуправление.
— Отличное решение! Кто знает, может, через семь-десять лет вы еще будете с Майкрофтом оба выступать в парламенте.
— И этот мир уже ничто не сможет спасти, — заметил Шерлок.
Гермиона хмыкнула и заметила:
— Едва ли я окажусь в парламенте.
— Кто знает, — улыбнулась мама.
Вскоре после этого она отпустила их — Шерлок вздохнул с облегчением и немедленно ретировался в свою комнату. Гермиона поднялась к нему позднее, пояснив:
— Надо же было помочь твоей маме убрать чашки.
— Думаешь? — спросил он, но ответа слушать не стал и сказал: — впрочем, это не важно. Рассказывай по порядку все. И про войну, и про Сириуса.
Гермиона оглядела комнату и сказала в пустоту:
— Какой же у тебя здесь невыносимый беспорядок.
Шерлок тоже посмотрел на комнату, но ничего невыносимого не обнаружил, даже пыли на полках почти не было — он стер ее собственноручно две или три недели назад. А что до лежащих на полу книг и висящих на стуле рубашек, так это не беспорядок, а комфортная организация жизненного пространства. Он переложил научный журнал с кровати на стол и сказал:
— По-моему, все на своих местах.
Гермиона хмыкнула, но больше ничего про порядок не говорила.
Шерлок расположился на кровати и повторил вопрос:
— Так что произошло? Рассказывай по порядку и ничего не пропускай.
— Слишком много всего произошло. Но главное… Гарри может заглядывать в разум В… Волдеморта, видеть, о чем он думает. Волдеморт узнал об этом и создал ложный образ того, как пытает Сириуса в Министерстве Магии. Гарри бросился на помощь, с ним основная команда ОД, нашей группы. Это была ловушка.
— Цель?
— Поймать Гарри, а кроме того — получить пророчество. О том, что только Гарри может победить Волдеморта. Сириус и остальные члены Ордена Феникса пришли нам на помощь, и в одном из боев Сириус погиб. А потом появился Волдеморт, попытался убить Гарри, но не сумел, зато его увидел министр и еще множество волшебников. Так что теперь у нас война идет в открытую.
Шерлок отвел взгляд и уставился в белый потолок — идея войны ему совершенно не нравилась, на войне люди убивают друг друга массово и совершенно бездумно. Воюет толпа, а толпа Шерлоку была неприятна как таковая. Что теперь будет делать Гермиона? Вот тот самый момент, когда ей стоило бы уехать, но он уже однажды предлагал ей этот вариант, она отказалась. Скрыться? Не в ее характере.
— И ты действительно думаешь, что на войне от тебя будет толк? — спросил он.
Гермиона на миг изменилась в лице, потом сморщилась и сказала:
— Ненавижу, когда ты так делаешь.