вающееся по всему телу. Я не на шутку испугался за своё психическое здоровье, слишком долго я тосковал, что пережитое не повторится. Но, к счастью!.. * * * - С тех пор, как я полюбил, вся моя жизнь перевернулась! Я понял, что хочу трогать живую женщину и что только она доставит мне истинное наслаждение. Первое чувство моё потерпело фиаско, я очень страдал, и даже мама переживала, боялась, как бы я чего с собой не сделал. К счастью, обошлось - улеглись все страдания. И даже... я встретил утешение и, наверное, полюбил. И встреча эта, и частые думы о любимой постепенно разбудили во мне нормальное мужское желание и заглушили терпкие воспоминания о мёртвом куске плоти. Чтобы не изводить себя желанием близости с любимой - только моё воображение сближало нас - я начал осваивать занятия сексом с другими женщинами. Я всех их называл самками, и все они поражались моей осведомлённости, вниманию и раскованности. Они млели возле меня, стонали и извивались подо мной, а я наслаждался властью над их похотью. Но все эти связи начали угнетать меня своим однообразием. Тело любимой было мне недоступно, а воображаемая страсть уже тяготила. Поэтому-то меня вновь потянуло к... безумному подвигу. Я потерял контроль над собой... ...Ситуация с этими отдалёнными, словно «отшибленными» лагерями подвернулась сама собой. И как же меня потянуло туда! С невероятной силой! Сначала я обследовал местность. Бродил я там, всё больше сомневаясь, что кого-нибудь встречу. Но надо было попробовать! Поэтому потом собрал всё необходимое и отправился туда. Я тогда пошёл на удачу - не было гарантии, что в этой глухомани всего за несколько часов мне повстречается носительница желанного куска плоти. Но мне повезло, какая-то девушка покинула территорию пионерского лагеря - видимо, это была сотрудница, идущая к станции за покупками. Я осторожно шёл за ней и, когда поляны сменились сплошной стеной леса, напал. Эта самка, в отличие от потерявшей способность двигаться химозы, начала сопротивляться. Что ж... Пришлось шарахнуть её. Она вырубилась мгновенно, и я спокойно, смакуя каждое движение, удовлетворил себя. На этот раз я не стал вспарывать одежду. Я расстегнул пуговицы, освободил грудь от бюстгальтера. Помассировал каждую грудку, выбирая, которая из них подходит мне лучше... А потом... Я наслаждался её грудью - очень долго мял её в руках! Милая, податливая, дрожащая в руках булочка с изюмом! Когда девушка застонала - пришла в себя от моего мощного нокаута - я ударил её ещё раз. Бросил грудь на землю. И удалился. У ручья я вымылся, упаковал испачканную кровью одежду в пакет, тщательно сложил всё в свою спортивную сумку. Нож у меня уже был другой - цельнометаллическая большая выкидуха, я его купил с рук на рынке. Острый, как хорошее лезвие. Его я особенно тщательно завернул и положил на дно сумки. Мой помощник! И всё - пошёл к станции. Я спешил домой: нужно было успеть просмотреть все выпуски новостей. Сейчас, когда я остался полностью удовлетворённым, мне особенно интересно будет послушать новости политики. Глава 4 Ощущение счастливого восторга не покидало Олю Лаврентьеву с тех пор, как после летней разлуки Юра признался ей в любви! Значит, он тосковал по ней! Так же, как и она, думая о нём летними вечерами на даче. И значит, это судьба! К сожалению, они не могли часто встречаться. У Юры были то тренировочные сборы, то игры, то выезды на встречи в другие города. А тем более осенью чемпионат по футболу заканчивался, и это требовало повышенной самоотдачи. Он вырывался повидаться с Олей, как только появлялась хотя бы небольшая полоска свободного времени. Юра всегда встречал её возле института, и они ехали в сторону Олиного дома наземным транспортом, чтобы подольше оставаться вдвоём. И всё было так замечательно! Оля обожала устроиться на задней площадке, в уголочке, и оказаться в кольце Юриных рук - чувствовать его прикосновения, любоваться его взглядом, разговаривать с ним... Они говорили обо всём подряд - пересказывали друг другу каждый прожитый в разлуке день. Так ехали, ехали... А потом прощались, целуясь возле ограды Ботанического сада неподалёку от её дома... ...Такая идиллия продолжалась два года: свидания, разговоры, поцелуи! Целых два года Оля жила в правильном мире, устройство которого когда-то объяснила ей бабушка. Всё должно быть по правилам, культурно, скромно и серьёзно - девушка должна ценить себя, а парень обязан уважать свою избранницу. Никаких вольностей, и именно таким образом сложившиеся отношения приведут к созданию счастливой семьи. Два года идиллической картинки, плывущей перед Олей, закончились. Жизнь сделала поворот, и совершенно неожиданно для себя Оля столкнулась с оборотной стороной... ...После третьего курса Оле предстояла педагогическая практика в пионерском лагере. Целых два месяца необходимо было провести вдали от Юры, и это притом, что они не смогут проводить вместе даже те скудные часы, в которые он будет свободен от футбола. Ведь Дорохово - не ближний свет, а именно туда предстояло отправиться практикантке Лаврентьевой. Да ещё от станции надо было идти пять километров по дороге из железобетонных плит, проложенной по лесу, - там, в дали от цивилизации и находился детский лагерь «Василёк». И складывалось всё так неудачно в дни этой летней практики - выходные всем расписывал старший педагог, потому что в лагере имелся один подменный вожатый, который по очереди и оставался на отрядах. И приходилось довольствоваться каким попало выделенным кусочком свободы, а уж на какие три дня в месяц он выпадал, было неважно. По крайней мере, неважно для старшего педагога. Когда в июне Оля на три дня вырвалась домой, Юра был на выездной игре... И даже в пересменку им не удалось повидаться. Оставалось надеяться только на то, что июль будет более благосклонен к влюблённым. Спасало всё это время одно - письма. Раз в неделю Оля писала сама и получала весточку от любимого - они не отвечали на письма друг друга, просто каждый пересказывал в своём послании о прожитых днях. И этого было достаточно, хотя тоска за прошедшие недели сумела изрядно изглодать их души. Но вот однажды в середине второй смены... - Вожатую седьмого отряда Ольгу Лаврентьеву просят подойти к воротам лагеря! - услышала Оля, когда они с Наташей строили детей после обеда. - Иди! - прошептала Оле подружка. - Это же наверняка Юрка приехал к тебе! - А? - Оль, сейчас же тихий час. Я их быстро по палатам разведу! Иди, два часа у тебя есть! - Спасибо, Наташ! Как же удачно, что они с Наташей поехали вместе в этот лагерь! Они и отдохнуть друг другу давали, и поддерживали и веселили! И вот теперь!.. Наташа подарила ей целых два часа! И? Неужели это, правда, Юрка приехал? Смог вырваться? Чего Оле стоило спокойно дойти до лагерных ворот! Вот она миновала поворот на центральную аллею, вот скульптурные фигуры пионеров и физкультурников остались позади... И? Действительно, это был Юра! Он стоял возле ворот и что-то писал на спине мальчишки-дежурного. Неужели эти ребята узнали его и попросили автограф? Хотя не удивительно, ведь Оля не раз слышала, как старшие отряды вместе со своими вожатыми кричат, болея за какую-нибудь футбольную команду, смотря матч по телевизору. - Всё, пацаны! - улыбнулся Юра и протянул ребятам их блокнот. - Спасибо! Большое спасибо вам! Мальчишки восхищённо посматривали на него - ещё бы, такой футболист, и вдруг появился в их лагере! - Оленька... - прошептал Юра, как только она подошла. - Привет... - Привет!.. - Оля вся дрожала от волнения и восторга. - Ты сможешь отлучиться? - Да. Сейчас будет тихий час... Они отправились за территорию лагеря и тут же свернули с железобетонной дороги в перелесок, подальше от детских глаз, жадно смотрящих вслед Юрию Тихомирову и вожатой седьмого отряда. - Там такая хорошая полянка есть, - прошептала Оля, как только они смогли оторваться друг от друга, прервав поцелуй. - За этим перелеском... - Пойдём, - Юра улыбнулся, глядя на неё. - Оль, я тебе абрикосиков привёз! - Спасибо... Они шли обнявшись. И, дойдя до полянки, устроились возле островка из кустиков шиповника. Юра запасся не только лакомствами, он даже прихватил с собой плед, который и расстелил. - Устраивайся! Не успела Оля скинуть босоножки и присесть на плед, как тут же Юра завалил её на спину и принялся целовать. Они так жутко истосковались друг по другу за полтора месяца, что вволю отдались ласкам. Обычно Юра просто хвалил привлекательность Оли, а у неё розовели щёки от смущения - она не могла без волнения слушать о красоте своих ножек, рук, талии... Но вот сейчас Юра не просто шептал ей ласковые слова, он одновременно касался обожаемых прелестей любимой руками и губами. Эта шейка изумительная. И такие прелестные плечики... На Оле было платье-«сафари», с кнопочками спереди, которые Юра и принялся постепенно расстегивать. И первых двух хватило, чтобы он смог покрыть поцелуями её ключицы и верхнюю часть груди. У Оли от этих ласк голова пошла кругом - изумительное, волшебное укачивание. И когда его рука заскользила по её бёдрам, Оля уже постанывала от удовольствия. Конечно, им ещё ни разу не удавалось остаться наедине. У Оли днём всегда дома была мама, а вечером папа возвращался с работы. У Юры вообще брат неотлучно находился в квартире. Поэтому все два года они в лучшем случае оставались наедине на лестничной клетке, и кроме поцелуев ничего не было. А тут... И не виделись они полтора месяца, и теперь оказались в совершенно уединё