азу не рассказывала Мите о его имени. - Митя - это ласковое имя. Я вот Ольга, а меня как называют? - Оля! - оживился Митя. - А бабушка Люба - это Любовь! А я?.. - Митя - это Дмитрий. - Дмитрий... Юрьевич. Митя задумался. - Я назвала тебя Дмитрием, но зову ласково - Митей. Дмитрий - это очень красивое имя. Я так считаю. Послушай, как красиво звучит - Дмитрий. * * * Эта зима выдалась ласковой - мягко-морозной и пушисто-снежной. В эту зиму Оля чаще обычного разрешала себе думать о Диме. Со времени их прогулок в Ботаническом саду, зима стала для Оли любимым временем года. Ведь именно зимой она была по-настоящему счастлива, как в прекрасном сне. И в воспоминаниях своих она была счастлива. Зимой... ...Этой зимой Мите шёл пятый год, и в эту зиму он пристрастился к уборке снега. Отчего-то очень нравилось ему своей лопаткой прокладывать дорожки и, в конце концов, очищать всё пространство о снега. Бабушка не приветствовала это увлечение внука, да и потом, они всегда ходили гулять в Ботанический сад. И там было не до расчистки снега. А вот с мамой!.. В один из февральских дней в Москву пришёл шикарный снегопад, и Митя то и дело подходил к окну. - Столько снега нападает! - он предвкушал, что займётся своей любимой чисткой. - И мама скоро придёт! И когда Оля приехала из института, они отправились на прогулку. Во дворе было невероятно красиво. Тихо. И снежинки, медленно кружась, падали на деревья, на газоны и дорожки. Оля смотрела на притихшее великолепие, потом поднимала голову и любовалась, затаив дыхание, на потрясающее, фантастическое движение снега. Митя с упоением расчищал площадку перед подъездом, а Оля... позволила себе подумать о мужчине, в честь которого назвала своего сына. Она не видела Диму ровно столько лет, сколько было Мите. Дима исчез после их последнего разговора, когда Оля не смогла, и он понял и принял её решение. Исчез, будто и не было его никогда в этом доме, словно и не ходил по этому двору и не парковал машину перед подъездом. Оля ни только не видела Диму, но даже и не знала о нём ничего. Конечно, она могла поинтересоваться о соседях сверху у мамы, ведь Любовь Васильевна время от времени созванивалась с Диминой мамой, и они ходили на прогулки. Но Оля боялась спросить. Оля была уверена, что мама что-нибудь заподозрит, да и выражение своих глаз она была не в силах контролировать. А тем более Димина мама жила с младшим сыном в другом месте. И вообще, было ощущение, что квартира на третьем этаже пуста. Дима исчез. Ведь не может быть, чтобы она за столько лет хотя бы в окно его не увидела! «Ты же сама сделала выбор! - говорила себе Оля. - И так лучше, правильнее!» Но не могла не вспоминать его. Особенно зимой. Ведь первая любовь незабываема... А зимой так приятно погреться у пламени огня... ...Оля вздрогнула, услышав сквозь тишину, созданную падающими снежинками: - Вечер добрый! * * * С целью продолжения укрепления дружбы и взаимного сотрудничества с государствами СНГ было принято решение о работе по обмену опытом по линии МВД и Минюста. Для укрепления сплочённости рядов сотрудников и повышения уровня раскрываемости преступлений было решено направить специалистов в дружественные, братские страны. Москве достался Узбекистан. Когда об этом решении довели до сведения работников районной прокуратуры, в которой служил Дмитрий Шалимов, сотрудники впали в состояние унылого шока. Всех попросили ответственно подойти к данному постановлению и подумать. И все принялись соображать, как лучше отказаться. Только Дима почти сразу решил, что это-то ему сейчас и нужно. После последнего разговора с Олей он не мог находиться неподалёку от неё, страшась случайных встреч. Даже думая о ней, он чувствовал, как болезненно что-то сжимается в груди, а что уж будет, если он увидит её. Дима даже переехал к бабушке в Орехово-Борисово в надежде, что расстояние и время притупят его страдания. - По крайней мере, я ни окон Олиных, ни двери видеть не буду, - уговаривал он себя. Но порой не мог сдержать болезненный стон: - Оленька, Оленька!.. Его сердце металось, словно потерявший ориентир корабль в бушующем море. Это в душе Димы свирепствовала буря, и он не представлял, что с ним станется. Легко расставшись со своей рыженькой любовницей, он кидался от женщины к женщине, но не надеялся найти пристанище - это всё было ненастоящее. Он мыкался полтора года, пока не появилось это неожиданное предложение, поработать на укрепление, расширение и благо. Дима вечером этого же дня подошёл к своему начальнику и сказал, что согласен поехать в Узбекистан. - Дим, ты подожди, может ещё кто захочет, - начальник растерянно посмотрел на Шалимова. - Ты мне здесь нужен вообще-то!.. Но всё же Дима уехал... ...Ташкент оказался, действительно, солнечным, добрым и хлебосольным городом. И Диму встретили с огромным уважением. А он дивился, что до сих пор слово «Москва» имеет здесь магическое, сильное действие. Поселили его в общежитии МВД, в отдельной однокомнатной квартире, и он достаточно быстро освоился и погрузился в работу. Он каждый день входил в здание районного отдела и начиналось... Убийства, кражи, разбои - всё как обычно. Удивило Диму то, что здесь было достаточно много русских, особенно среди коллег, и порой казалось, что и не уезжал он из родной Москвы. - Здесь даже рынок напоминает павильон «Космос» на ВДНХ! Такой же купол! На рынок Дима ходил за провизией, а ещё обожал он здешний плов - умопомрачительно вкусный! Дима сблизился со многими сотрудниками и на него перестали посматривать с осторожностью. Он ожидал этого и стал чувствовать себя как дома. Удивило его только одно - начальник предпочёл сближение и доверительное общение дежурной дистанции начальника и подчинённого. И дело оказалось ни в желании лучше контролировать гостя из Москвы, а в личной заинтересованности. У Николая Ивановича Пташова была дочь. * * * Годы прошли быстро, благодаря обилию работы. И когда на горизонте показалась дата Диминого отъезда, он перестал браться за новые дела, лишь заканчивал оставшиеся текущие и консультировал сослуживцев. Самым последним делом, которым занимался Дима в дружественном Ташкенте, было ветвистое дело о карманных кражах в автобусах. Оперативники установили плотное дежурство на маршруте, от пассажиров которого поступили заявления о краже, и удачно задержали парочку карманников - Миробаева и Темиргалиева. Дело передали в суд. Но вскоре начали поступать заявления от граждан о кражах из квартир. Этими пострадавшими оказались те люди, которые недавно стали жертвами воров - карманников Миробаева и Темиргалиева. - Значит, они и ключики у граждан стягивали. Дима сразу предположил, что у этих двоих был сообщник, который следил за жертвой, а потом, через некоторое время, спокойно обчищал квартиру - ключи ему передавали Миробаев и Темиргалиев. - Я уже должен был уехать. Но придётся задержаться, - не в правилах Дмитрия Шалимова было бросать начатое. - Почему обстоятельства не пускают меня отсюда? Значит, надо продолжать не только из-за принципов. У людей выносили всё, что можно было хоть за сколько-то реализовать. У одной пострадавшей украли двадцать пиалушек, сорок тарелок, два чайника, шесть фужеров - всего на сумму две тысячи сто сум. - Это сорок два рубля, - сделал Дима нехитрый подсчёт. У другой похитили джинсы, три полотенца, кроссовки, кофту, ночную сорочку. Дима поражался «размаху» вора, но понимал, что и с этой мелочью можно держаться наплаву, если учитывать здешние цены. Миробаев и Темиргалиев опровергали наличие ещё одного соучастника. Конечно. И Дима стал прикидывать, как лучше поговорить с каждым из них - всегда можно выстроить беседу так, что обвиняемый или проговаривается, или решает рассказать правду. Но случилось неожиданное. В милицию пришли две приятельницы - работницы текстильного комбината. Одна из них, Раиса Усманова, была пострадавшей от двойной кражи - карманников и квартирного вора, а вторая, под впечатлением от произошедшего с подругой, принесла ей на хранение некоторые вещи. И... - Я собралась погостить к родителям, вот и решила попросить присмотреть... Муж сутками работает, а тут рассказы об этих кражах... И все в нашем районе, неподалёку от нашего комбината! Ведь кому надо выследит, что квартира остаётся пустой, - бормотала женщина. - Принесла, и оказалось, что пиалушки и чайники - это посуда, которую украли у Раи! Неплохо! Фамилия той, которая хотела отдать подруге на хранение вещи, была Данько. И под такой же фамилией проходил свидетель по делу о карманниках в автобусе - на это у Димы память и глаз были натренированы. - Вы уверены, что пиалушки и другая посуда ваши? - уточнил Дима у Усмановой. - Да! - она принялась рассказывать о приметах, по которым легко узнала свою посуду. - А как к вам попала эта посуда? - обратился Дима к Данько. Женщина едва заметно вздрогнула. - Я на рынке купила... - проговорила она. - Дёшево отдавали, а я давно мечтала о такой красивой посуде. - Вы запомнили человека, у которого покупали? Она растерянно смотрела на Дмитрия - ещё бы, зашла к приятельнице, а та потащила её в милицию! Да ещё их к следователю отправили! - Да разве их различишь, узбеков этих? Они все для меня на одно лицо. - Понятно. А где именно на рынке вы покупали эту посуду? - Неподалёку от заднего хода, где все с рук торгуют. - Но... - попыталась вмешаться в разговор пострадавшая Усманова. - Гражданка Данько взволнована, ей надо успокоиться, - взгляд Димы был сдержан, чем погасил недовольство У