к же, когда я была маленькой, - улыбнулась Оля. - Несколько дней в неделю общалась со мной только по-английски. - Любовь Васильевна, вообще, гениальная учительница! Меня-то как понатаскала! Я запросто со всеми общаюсь! - Мама сказала, что у тебя хорошая база, иначе за месяц невозможно было бы подготовиться. Митя во время их разговора прибегал и демонстрировал Оле игрушки, заботливо приготовленные для него отцом. - Оль, я в детском саду сказал, что сначала Митя будет по полдня ходить, - Юра время от времени поглаживал руку жены. - Правильно? - Конечно, - кивнула Оля. - Юр, ты молодец! Всё, действительно, хорошо! Мы скоро привыкнем, не волнуйся. Юра поцеловал её руку. А Оля почувствовала утихшее было волнение. - Знаешь, Оль, я купил себе ноутбук и подключил беспроводной интернет. У меня ведь теперь свой сайт, я с поклонниками общаюсь! - Здорово, - кивнула Оля. - Ноутбук на моей тумбочке лежит, если тебе понадобится - пользуйся! - Вряд ли... - Оля никогда не трогала вещи мужа, даже если они были не слишком личные. У них повелось сразу, что вещами своими Юра занимается сам, даже одеждой, их обоих это очень даже устраивало. - Хочешь, купим обычный компьютер? У нас кабельное телевидение вместе с интернетом! И все российские каналы! Я компьютер покупать не стал, хотел с тобой посоветоваться. - И правильно, - кивнула Оля. - Митьке ещё рановато, а то его от компьютерных игрушек не оторвёшь! Хватит с него телевизора, а то заниматься некогда будет! Наконец, вдоволь навозившись с игрушками, в комнату пришёл сын. - Мам, я устал... Митя с размаху плюхнулся на диван и положил голову Оле на колени. - Может, спать ляжешь? - Оля перебирала пальцами волосы сына. - Ага... - Митя даже зевнул, усталость, накопившаяся за сегодняшний день, одолевала. - Можно уже и спать... Юра подхватил сына на руки, и все вместе они отправились в Митину спальню. - Мам... - пробормотал Митя, устраиваясь в новой постели. - Бабуле-то не позвонили... Митя мгновенно уснул. И Юра вопросительно посмотрел на Олю: - А что же ты не позвонила? Оля в ответ пожала плечами. Это было одним из того, что тревожило Любовь Васильевну. - Оль? - Юра удивлённо смотрел на жену, когда они прикрыли дверь спальной сына. - Я... Мне неудобно было попросить тебя. - Оля! - Я никак не могла решиться. За международный звонок нужно было заплатить и именно это тревожило её. - Так! - Юра обнял жену за талию. Оглядел гостиную. - Где я телефон наш оставил? Они сходили в холл. После двинулись в спальную - телефон лежал на кровати. Юра, наконец, отпустил Олю. Он быстро набрал все нужные цифры и протянул ей трубку. - Спасибо, - кивнула она. Юра вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь. Уже через несколько минут Оля вздохнула, улыбнулась и положила телефон на место. Как приятно было услышать мамин голос! Она подошла к окну. С верхнего этажа открывался замечательный вид. Сейчас, вечером, перед Олей расстилалось море огней - да, пока она видит только яркую сторону своей новой жизни. Она вздрогнула, когда почувствовала прикосновение Юриных рук к своим плечам. Муж пришёл. - Красиво, правда? - Да, удивительный город. Он покрепче сжал её плечи. А Оля вся напряглась и почувствовала, как от вмиг охватившего её страха холодеют пальцы. Юра шумно вздохнул. - Оль, пусть у нас всё сложится. - Я постараюсь, Юр. Он отпустил её плечи и вышел. А Оля сквозь слёзы, набежавшие на глаза, наблюдала за раскинувшимся внизу городом. Интересно, что будет днём? Или мягкого дневного света она не дождётся? Вдруг случится так, что эти яркие, привлекательные огни, свет которых слепит воображение, просто погаснут. И останется непроглядная тьма. - Я должна постараться... ...И Оля очень старалась. И преодолевала немыслимо сложную преграду всякий раз, стоило Юре придвинуться к ней и начать целовать, когда они оказывались в супружеской постели. В такие минуты ей стоило больших усилий побороть неприятный озноб, прошибающий всё тело от ласк мужа. Но Оля ни разу не отказала Юре в близости, когда это было возможно. Она обязана быть хорошей женой, и семью не должен покидать покой. А ещё ей было жаль мужа, ведь в первый день по приезде в Барселону она не только огорчила его отказом, но разочаровала. - Юр, мне нельзя, - ответила Оля тогда. И услышала душераздирающий вздох разочарования. - Я думал, ты скажешь мне о беременности. Это Оля слышала во второй раз за последние несколько месяцев. Ещё в Москве, через две недели после той ночи безумного секса, он спросил её об этом и удивился, услышав отрицательный ответ. И вот теперь... А ведь перед отъездом Юра так регулярно стремился к тому, чтобы жена забеременела. - Юр, - Оля решила познакомить его со своей точкой зрения, а не отмалчиваться. - Я не хочу рожать. Хорошо, что Юра не уточнил, только ли от него она не хочет рожать. Но вопрос этот явно блеснул в его глазах, и Оля вся сжалась, ожидая кошмара. Он ведь может и без разговоров, снова... - Может, ты позже захочешь?.. Удивительно, но Юра улыбнулся. И осторожно поцеловал Олю. - Юр... - Поцелуй меня... Я так соскучился по тебе, всё мечтал, когда же смогу обнять тебя! Я очень люблю тебя, Оль! Оля ответила на его поцелуй. Она очень старалась. Но поначалу ничего не ладилось. Озноб, возникавший от прикосновений мужа, не проходил. Она не получала удовольствия от его ласк, не говоря уж об удовлетворении. Юра же так старался, что порой причинял ей боль. От всего этого Оля переживала, а Юра волновался. И злился - жене не всегда удавалось скрывать то, что она действительно чувствовала. Раз за разом, выполнив свой супружеский долг, Оля отворачивалась от мужа, и слёзы горячими потоками проливались на подушку, будоража рану в сердце. Оля понимала, что виной всему происходящему - боли, непреодолению, нежеланию - был тот единственный Димин поцелуй. Она вспоминала этот поцелуй бесконечное множество раз, и от этих воспоминаний творилось невероятное не только в душе... Думала - каково это, когда по-настоящему любят двое: и, к сожалению, только мучила себя такими мыслями. - Что же делать? Ведь невозможно жить с Юркой вот так... Ответ на этот непростой вопрос пришёл к ней в конце осени, в уникальном барселонском парке Гуэль, в этом удивительном сочетании природы и архитектуры. Парк этот располагался на холме, и Оля, заходя со стороны улицы Улот, поднималась по широкой лестнице с фонтанами на самую вершину. На вершине была разбита огромная площадь-терраса, по периметру которой тянулась длинная и извилистая скамья, служащая парапетом. На этой скамье Оля и любила сидеть и размышлять. Тем более осенью температура была не выше двадцати градусов тепла, и она не упускала ни дня, чтобы не приехать сюда. По утрам Оля отвозила Митю в детский сад и полдня была свободна. И Оля или проводила время на удивительной скамье, либо изредка бродила по дорогам парка Гуэль - она смотрела на бесконечные группы туристов и улыбалась их восхищению. Да, для неё всё это великолепие уже стало привычным. И всё благодаря Юре. Причём и Юра для миллионов людей - диво, а для неё просто мужчина, с которым она вынуждена жить. Не тот мужчина. «Вот если бы и мне стать не той женщиной, - подумала однажды Оля, - тогда!..» И она уцепилась за эту мысль, как хрупкий кустик за скалу - не место кустику на голых камнях, но раз уж занесла судьба... С тех пор, раз за разом, как только у мужа появлялось желание заняться сексом, Оля начинала фантазировать - «Это не я, это кто угодно возле Юрия Тихомирова, только не я». И... всё получилось! К счастью, такая формулировка сработала. Оле удалось преодолеть неприязнь и отчуждение, становясь в супружеской постели другой, не собой. Почти окончательно Оля справилась с собой без малого через год. Когда прилетела с Митей в Москву, сдавать экзамены за первый класс. На склоне дня прилёта, когда Митя уже спал, Оля увидела Диму. Она стояла возле окна в своей комнате и, не отодвигая тюль, любовалась двором. Посматривала на прохожих, на проезжающие или парковавшиеся автомобили. - Машин очень много стало, - Любовь Васильевна подошла к Оле и погладила по плечу - она была очень довольна их приезду. - Да, раньше пустой двор был, а теперь целая автостоянка... Очередная машина заехала во двор и остановилась неподалёку от их подъезда. Водитель этой темной симпатичной иномарки продемонстрировал классное умение парковаться. Но Любовь Васильевна вздохнула, и Оля удивленно посмотрела на маму. - От этого никуда не деться, мам... Мама ответила грустной улыбкой. А как только во вновь прибывшей машине открылась дверца, Оля поняла, что не избыток автомобилей тревожит маму. Из машины вышел Дима. - Машину он новую купил... У Оли дыхание перехватило - Дима! Её любимый, о котором она ни на день не забывала. Дима, всё такой же замечательный. Дверца со стороны пассажира тоже открылась, и Оля увидела девушку. - Женился, - Любовь Васильевна посмотрела на застывшую дочь и вышла из комнаты. - Женился, - прошептала Оля. Дима поставил машину на сигнализацию, взял жену за руку, и они пошли к подъезду. Оля смотрела на них и ей казалось, что душа её сейчас пролетит сквозь захватившие её любимый двор сумерки и разобьется о черноту асфальта. Дима держал жену за руку, что-то говорил ей... Вот он посмотрел на неё, улыбнулся. И... Или Оле это показалось? Дима бросил быстрый взгляд на её окно? - Просто сумерки... - пробормотала Оля и отошла от окна. Она легла на диван и отвернулась к стенке. Сейчас, сейчас она справится с болью. Ведь Оля сама год назад сказала Диме - «Женись!» Потому что сделала выбор. Это был вы