ор разума. И теперь нужно было поставить точку в своих мучительных мечтах. Оля лежала, уткнувшись лицом в спинку дивана, и изо всех сил уговаривала себя поставить эту самую точку. Оля лежала. И не видела, что Дима вышел из дома и сел в машину. Он поехал в гараж. А потом возвращался и шёл, поглядывая на её окно. Он остановился перед подъездом. Несколько минут стоял, просто держа сигарету в пальцах. Потом закурил. И неотрывно смотрел на Олино тёмное окно, пока горел огонёк на сигарете... * * * Те серые глаза, которые Дима любил, к его сожалению и печали, остались недоступными. И чтобы попытаться не слишком часто вспоминать Олю, он взял в жёны девушку с глазами карего цвета, которые ему всего лишь очень нравились. - Она любит меня, я буду ценить это, и всё получится, - сказал себе Дима. - Иначе я не справлюсь. И едва оправившись от боли, Дима вылетел в Узбекистан и сделал предложение дочери своего ташкентского начальника. Он верил, что любовь Нины хоть немного зарубцует рану в его душе. Пока Дима служил в Ташкенте, держал с дочерью начальника дистанцию. Он видел, что Нина влюбилась в него, но... Но он любил другую женщину. И он не нуждался тогда в любви Нины. Хотя симпатию в нем эта кареглазая прелестница вызвать сумела. Она была мила - удивительное соединение русской и узбекской крови. Она была приветлива - почтительность узбеков и широта русских делали Нину изумительной. Она нравилась Диме, очень нравилась. А тем более её отец - Димин начальник - всячески способствовал их соединению. Ведь Николай Иванович Пташов сдружился с московским гостем не для того, чтобы быть к Диме ближе из-за службы, а потому что хотел получше устроить судьбу своей дочери. Ну приглянулся ему этот Шалимов! А Дима и не отрицал, что ему нравится бывать в доме начальника - и в Ташкенте не было близких, да и Нина оказалась симпатичной. И вот, когда Оля переступила через их любовь... Дима решился - он «застолбится» и не сможет изменить свою жизнь, потому что таким кротким и любящим глазам Нины невозможно причинять боль. - Николай Иванович, а как быть с калымом? Этот осторожно заданный вопрос заставил Пташова расхохотаться. - Дим, во-первых, я русский, и в моём доме эти азиатские штуки ни к чему! А во-вторых... Николай Иванович подмигнул Диме - дочь едет в Москву, о чём ещё можно говорить! Но всё же Дима сделал подарок Нининой маме - замечательный, массивный браслет. Ведь она-то, хоть и была замужем за русским, оставалась узбечкой с вековыми традициями, тихо живущими в ней. Женщина благодарно улыбнулась будущему зятю. А поженились Дима с Ниной в Москве, тёплой осенью. «Надо же, у меня всё как положено. Первая брачная ночь действительно первая, - думал Дима, стоя возле приоткрытого окна и куря сигарету. А жена ждала в спальной. - Это потому что...» Этих «потому что» он мог насчитать около десятка. Но это было ни к чему. Дима был отчасти согласен с тем, что брак держится на уважении, внимательном отношении друг к другу и понимании. Слишком от многих Дима слышал, что любовь проходит и если вышеперечисленного не остаётся... Было жаль слишком многих, которым не посчастливилось узнать настоящую любовь. А мысль о том, что жаль себя из-за расставания с любовью, Дима близко не подпускал. «Нина замужем за любимым мужчиной - этого нам хватит!» А тем более она оказалась такой трогательной, стеснительной, внимательной и любящей, что Дима полностью и с радостью погрузился в семейную жизнь. Он с удовольствием узнавал свою жену, осторожно дарил ей нежность и наслаждался её любовью. Нина, имея высшее техническое образование, в Москве устроилась работать в регистратуру районной поликлиники. Она поступила так намеренно, хотела поскорее приспособиться к быту и привыкнуть к московской жизни. Нина прежде всего считала себя женой, карьера её не беспокоила. Она заботилась о Диме, вела хозяйство так, чтобы муж её - коренной москвич - оставался доволен всем, и налаживала отношения с новыми родственниками. И всё у Нины получалось замечательно, только вот русская зима обидела её. Она заболела, сильнейшая ангина на три недели приковала Димину жену к кровати. - Я и дома-то часто ангиной болела... Чуть что - и готова! С детства это... - Горло слабое? - Да. - И это при вашем климате?! Дима с тревогой посмотрел на жену - а что же будет здесь, в долгой холодной зиме? - Врач сказал, я адаптируюсь! - Конечно, Нин! Ты привыкнешь! Но привыкание это оказалось ужасным. Всю зиму Нина заболевала снова и снова. Через неделю, следом за ангиной, её сразила простуда, а после этого она проработала две недели и подхватила грипп. - Нин, ты в поликлинике заражаешься! Сейчас же самый пик этих болезней! - Думаешь? - Конечно! - Дима очень тревожился за неё: немыслимо столько болеть! - Нин, увольняйся! - А как же?.. - Выздоровеешь, окрепнешь и найдёшь себе занятие. Нина осторожно улыбнулась. Она решила, что муж имеет в виду материнство, о котором Нина мечтала. Но Дима, озабоченный её состоянием, не заметил этой улыбки. Не до улыбок ему было - грипп тяжелейшей формы, сразивший жену, пугал. Дима пригласил доктора из своей ведомственной поликлиники. И благодаря назначенному лечению Нина достаточно легко справилась с опасным последствиями гриппом. А ещё строго принимала назначенные доктором препараты для укрепления иммунитета. Дима и после выздоровления регулярно возил жену на осмотры и консультации - доктор дозировал назначенные препараты в зависимости от состояния Нины и результатов анализов. И всё было ничего. Но... Когда в марте у неё вновь обнаружилась ангина, Дима решил отправить Нину в Узбекистан. - У нас холодно будет ещё весь март, да и по-настоящему тепло станет только в самом конце апреля, - Дима боялся, что постоянные болезни до добра не доведут. - Отогреешься там, а летом поедем на море! - Я в мае приеду! На глазах Нины блестели слёзы, но уехать от мороза и холода было необходимо. - Приедешь, мы подумаем, где лучше отдохнуть! Вместе купим билеты! Ты начнёшь приобретать всё необходимое для отдыха! Дима разволновался, глядя на слёзы жены. Ему не хотелось с ней расставаться. Но ещё больнее было видеть бледность и болезненность Нины. - Дим, я люблю тебя. - И я тебя. Всё хорошо будет, Нин! Ты уже почти привыкла к московской зиме, просто тебе надо прогреться хорошенько! Она кивнула. И грустно вздохнула. В её взгляде Дима без труда прочёл - «не принимает меня эта зима». Он поцеловал жену, успокаивая. А потом подошёл к окну - заснеженный двор был прекрасен. Дима прижался лбом к холодному стеклу - зима была союзницей другой женщины. Любимой.