попредставлять себя на месте отрицательного героя. Отрицательного в понимании широкого круга людей. А в моём видении он нормален и поступает правильно. Он удовлетворяет своё желание. И правильно делает. Ещё получается, что сценарист и режиссёр немного нуждаются в подавлении своих жёстких желаний, ведь они делают именно такой фильм. Причём некоторые глубоко копают - либо добычи много, либо охотник остаётся в живых! Они снимают, а я смотрю и испытываю покой, разливающийся где-то в районе сердца, этот киногерой как бы и за меня срабатывает. ...Эх... ...Как же мне не просто - всё понимать. И заставлять себя сдерживаться! Глава 12 Сосна была сказочно-красивой. На фоне ярко-синего безоблачного неба покачивались длиннющие иголочки на бежевых веточках. Сочно-зелёные, изысканные листочки стройного дерева радовали глаз. Дима уже долго любовался этой сосной. Он сидел, прислонившись к ней спиной, чувствовал тонкое тепло, исходящее от ствола, и пытался уравновесить покачивающиеся в его мыслях воспоминания с недавно произошедшими событиями. Дима обожал этот уголок Ботанического сада - прекрасная извилистая боковая дорожка вела по самой тихой части удивительного зелёного острова. Здесь можно было увидеть белок и дятлов, здесь трясогузки бегали по дорожке, почти путаясь под ногами, а ещё пели красивые птички с розовыми грудками. Такого буйного великолепия и немноголюдного покоя больше не было нигде. Он гулял здесь с Олей. И ей очень нравились сосны. Она всегда останавливалась и любовалась ими - той зимой сосны были особенно великолепны. А однажды Оля подобрала малюсенькую веточку сосны с небольшой шишечкой и обледеневшими хвоинками. «Бедняжечка», - вздохнула она тогда. Оля... Оленька... Олюня... Сейчас Дима сидел и вспоминал Олю. И ему как никогда было без неё плохо. - Она тогда расстроилась! И... так смотрела на обледеневшую веточку - красиво, но очень жаль. Дима отчётливо помнил: каждая иголочка была покрыта ледяной корочкой. Жизнь внутри ледяного панциря была убита, хотя внешне всё и выглядело свежо и зелено. - О Господи! - Дима вздрогнул. Он оторвал взгляд от едва покачивающихся сосновых веточек и уткнулся лицом в ладони. - Ведь так и получается... ...Ещё терапевт предупреждал Диму о возможных осложнениях у жены из-за частых длительных болезней. Потому что анализы не были слишком хорошими, хотя улучшения и имелись. Лечащий врач советовал проконсультироваться у гинеколога. «Подстраховывается! - подумал Дима тогда, ведь Нина ни на что не жаловалась. - Вечная предосторожность врачей». Но всё же предложил жене сходить к гинекологу. - Это обязательно? - Нина покраснела и заметно разволновалась. - Желательно, - он смотрел на жену и понимал, что не зря попросил лечащего врача подробно информировать его о ходе лечения. Нина не только стремилась оградить мужа от волнений и о многом умалчивала, но и оказалась очень стеснительной. - Но ведь проблем-то нет, - Нина не представляла, как сможет раздеться перед посторонним мужчиной, хоть и гинекологом. Если бы в этой Диминой поликлинике гинекологом была женщина... - Нет? - переспросил он. - У меня - нет, - Нина немного была обижена на мужа, ведь это Дима не стремился сделать их семью полноценной. Оба понимали, что Нина не беременеет, потому что Дима очень осторожен. Даже слишком. Он не торопился с ребёнком не только из-за частых простуд жены. Дима ждал, когда что-то в душе преодолеет крошечное отчуждение. Дима решился на этот шаг только через год со дня свадьбы - жалость к любящей его женщине сломила последнюю преграду. И после отдыха, после всех санаториев, в которых Нина проходила восстановление из-за болезненной зимы... Но ничего не получилось. Проходил месяц за месяцем, а она не беременела. - Аднексит, - произнёс гинеколог после беседы, обследования и результатов анализов. - Попытаемся вылечить. Диме больно было смотреть на жену. Ведь причиной заболевания оказались бесконечные ангины, которыми она страдала в детстве. Она уже много лет была больна, чувствовала симптомы, но считала их обычными страданиями, которые суждено испытывать женщинам. - Жаль, что ты ни разу не сказала о мучивших тебя болях. Мы обратились бы к гинекологу раньше. Уже имевшийся багаж болезни требовал достаточно длительного лечения! А ещё эта зима! Доктор сказал, что ангины и грипп, перенесённые недавно, усугубили заболевание - изменились обменные процессы и произошли функциональные сдвиги. - У меня жутко низ живота болел, как только начиналась хотя бы простуда, и при месячных... Я столько анальгина перепила, - голос её дрожал, Нине было очень страшно. - Знаешь, Дим, меня терапевт спрашивал, нет ли таких болей, но я ничего не говорила, стеснялась. - Боялась, что к гинекологу отправит в обязательном порядке? - Очень... - Но ведь в поликлинике своей ты проходила диспансеризацию! - Да там просто пишут для галочки... Я и не хотела в это кресло лезть, хоть и болело... - Хоть бы мне сказала, - в очередной раз повторил Дима. - Нин, напрасно ты молчала. Хотя он понимал, что не так она была воспитана. И только поставленный недавно диагноз позволил Нине перешагнуть черту, проведённую строгим восточным воспитанием мамы, и поделиться всеми переживаниями с мужем. - А ещё... иногда, когда мы любовью занимались, - слёзы потекли из её карих глаз: - А когда врач меня осматривал, я едва сдержалась, чтобы не закричать! Жуткая боль... - Ниночка, - Дима обнял её и вздохнул: жену было бесконечно жаль. И впереди было длительное, изнурительное лечение. Нина принимала немыслимое количество препаратов - излечивающие и укрепляющие. Она написала себе схему приёма всех этих таблеток и пила строго по часам. От назначенного лечения нельзя было отступать. Так же недопустимы были переохлаждения, переутомления и нервные напряжения. И всё же Нина переживала, ведь помимо обычных медикаментов и советов врач строго рекомендовал ограничить сексуальные контакты. Дима же все свои желания отстранил и отправил на задний план. Главным для него было выздоровление жены. Дима сконцентрировался на любви и терпении, был как никогда заботлив и внимателен. Он ограждал Нину от всего волнительного, даже смерть отца пережил глубоко в себе. Ну, а если уж бывало невмоготу, он уходил прогуляться в Ботанический сад. Бродил по дорожкам, набирался сил... - Дим, тебе тяжело со мной? - спросила Нина в мае. Позади было почти полгода чёткого курса тщательного лечения, а впереди ждали пять месяцев санаториев в курортных районах. - Нин, я люблю тебя, - он даже целовал её теперь осторожно. - Всё хорошо будет, совсем скоро нам скажут, что с аднекситом покончено. - Дим, прости... - Мне не за что тебя прощать. Всё это - временные трудности. Скоро всё будет замечательно! Она была уверена, что мужу непросто сдерживаться, подавлять свои желания, быть бодрым и поддерживать силы в ней. А ещё Нина очень не хотела уезжать. Потому что у неё не было ни капли желания оставлять мужа. Тем более в последнее время он порой уходил прогуляться и не предлагал жене составить ему компанию. Дима уходил, а она садилась возле окна и ждала его возвращения - «Ему, наверное, уже и смотреть на меня не хочется, вот и идёт прогуляться в свой любимый Ботанический сад». Накануне отъезда Нина увидела, что муж возвращается с прогулки не один. Но поначалу спрашивать ни о чём не стала. Она, как обычно, предложила Диме ужин, и пока он ел, внимательно следила за ним. - Сегодня ты какой-то не такой, - задумчиво проговорила Нина. Дима был слишком погружён в свои мысли. И жена терялась в догадках - что могло заставить его так измениться? - Дим, а что это за мальчик? И почему ты нёс его на руках? - Это внук нашей соседки снизу. - Любови Васильевны? - её Нина не заметила, а может, просто всё внимание было приковано к мужу. - Да, - кивнул Дима. - Я встретил их в Ботаническом саду... ...Дима уже хотел возвращаться, как увидел мальчика, мчавшегося на роликовых коньках. Он удивился, когда тот притормозил прямо возле него. - Дядя Дима! Привет!!! Невероятно, но это был Митя! И он узнал Диму! Оказалось, Митя приехал в Москву с бабушкой и дедом. Он уже написал контрольные за второй класс и теперь наслаждался отдыхом в родном городе. И так-то домой возвращаться не слишком хотелось, а тут такая встреча! Дима с удовольствием погулял с Митей и Любовью Васильевной. Митька такой замечательный! Он изменился! Но Диму узнал и с удовольствием с ним разговаривал! Митя катался, катался, а когда устал, Любовь Васильевна спохватилась - они забыли дома кроссовки. Тогда-то Дима и взял мальчика на руки, и так они добрались до своего подъезда... - Понятно, - вздохнула Нина. Ей было не слишком приятно, что муж заботливо отнёсся к чужому ребёнку. - Ты прямо царевич Дмитрий. - Покровитель детей? - Дима нахмурился. Нина пожалела, что спросила. Она задела несколько болезненных струн в Диминой душе. - Дим... - Просто этот мальчик мне очень дорог, я его с рождения знаю. Этот мальчик был назван в Димину честь женщиной, к которой Дима испытывал, испытывает и будет испытывать особую любовь. И вообще, после того, как Дима вспомнил о найденной Олей обледеневшей сосновой веточке, он увидел во всём происходящем мистический оттенок. Ведь Дима сказал Оле когда-то, что ему не нужен ребёнок. И вот его жена словно обледеневшая хвоинка - внешне живая и яркая, но... А Оля тогда ответила, что ему она бы с удовольствием родила. Она родила бы! Она! Теперь создавалось впечатление, что те их давние слова приобрели силу и пов