О самой первой моей паре, ставшей не просто знаменитой на весь мир – мир признал их эталоном, как сегодня говорят «иконой стиля» в танцах на льду, – о Людмиле Пахомовой и Александре Горшкове я рассказываю, наверное, всю жизнь.
В моем случае эти рассказы не обрастают новыми подробностями – как у профессиональных «сказителей». Но вспоминать нашу 10-летнюю работу втроем каждый раз радостно.
Я всегда, с первого дня его появления, защищала Сашу. Так получилось, что с самого начала его прихода в пару к Пахомовой все специалисты в один голос возмущались: «Что вы делаете?! Зачем ставите этого перворазрядника к чемпионке Советского Союза?!»
Критики не знали, да и я тогда не могла знать, что у «перворазрядника» Горшкова есть, может быть, главное качество в нашем виде спорта – он удивительно надежный партнер.
Конечно, Саша вначале тяжело учился, тяжело входил.
На их первой с Милой тренировке при выполнении совместного элемента он упал, раскинув руки. А Пахомова – она же вся такая гордая – покатилась дальше, не остановившись и не оглянувшись. Задела коньком его большой палец правой руки. Случайно, конечно.
Никто в обморок не падал, но крови на льду было много.
И тогда мы втроем с катка общества «Буревестник», который находился на месте нынешнего «Олимпийского», помчались в Боткинскую больницу – пришивать Горшкову палец. Благо ехать было минут двадцать. Саша стоически перенес и эту травму, и то, что за ней последовало.
На следующий день пришел на тренировку с забинтованной рукой, со множеством швов. И… вышел на лед!
А Мила тогда очень испугалась – я видела страх в ее глазах…
Такой драматичной оказалась их внезапно оборвавшаяся первая тренировка. Таким знаковым стал пролог романа этой великой пары, пожалуй, самой знаменитой в мире танцев на льду в XX веке.
Кстати, Пахомова всегда вела подробные конспекты наших занятий (вряд ли кто-то делает нечто подобное сейчас, в век электронных помощников человека, когда все можно снять одним движением пальца по экрану). Но я не знаю, обращалась ли Людмила к этим записям, когда сама стала тренером, помогли ли они ей.
Мила конечно раздражалась, когда у Саши что-то не получалось на льду, – а поначалу не получалось у Горшкова многое. Была ли Пахомова высокомерной по отношению к новому партнеру – не в человеческом, а в спортивном отношении? Скорее да, чем нет. Это не отрицательное свойство ее характера. Она, естественно, ощущала себя уже великой Людмилой Пахомовой. Чемпионкой Советского Союза и лидером сборной СССР. И чемпионка эта испытывала вполне понятную досаду и раздражение оттого, что рядом то и дело оступается и падает кто-то, кто не в состоянии все сделать так же быстро и хорошо, как это удается ей, золотой московской девочке.
И дело совсем не в том, что Пахомова хотела другого партнера. Ведь Александра Горшкова привела ко мне она сама. Я, признаюсь, тогда удивилась – почему именно он? Откуда Мила его взяла? Вообще-то я должна была знать всех заметных фигуристов, занимавшихся в Москве. Горшков мне был незнаком.
Самой-то Пахомовой, как классной в недавнем прошлом одиночнице, все эти танцевальные дела давались легко. У нее был отличный конек. Казалось, она всю жизнь себя чувствовала хорошо на двух этих тонких лезвиях.
Прежде Мила каталась с Виктором Рыжкиным. Своего партнера – сейчас такие отношения сложно представить – она называла на «вы» и обращалась к нему «Виктор Иванович». А этот Иванович потом совсем заматерел и стал писать удивительные методички и учебники для фигуристов-танцоров, которые сегодня вызывают, мягко говоря, улыбку.
Эта пара ушла от «великого и ужасного» Станислава Жука. Жук, конечно, входит в пантеон больших советских тренеров прошлого века. Но он был весьма неоднозначной фигурой.
Не знаю, останься они у Стаса, возможно, он и вывел бы их на чемпионский уровень. Но известно, что Жук не брался всерьез за тех, кто, по его мнению, не готов был побеждать. А первенство Союза, похоже, оказалось для Пахомовой с Рыжкиным потолком – на чемпионате Европы 1966 года, перед расставанием, они даже в шестерку лучших не вошли.
И Жук – это признают все, знавшие его близко и работавшие с ним плотно, – не миндальничал. Единственным человеком из всей его звездной группы, с кем он действительно считался, пожалуй, была Ирина Роднина. Будущая трехкратная олимпийская чемпионка. Эта маленькая хрупкая девушка могла осадить плотного, резкого Жука, дать ему достойный ответ. Когда Стаса несло – а такое случалось нередко, – Роднина говорила: «А мы считаем вот так!»