Но потом, после ее смерти, все серебро украли.
Еще при жизни их дом снесли. Взамен им дали одну комнату в коммуналке. И великолепные «Бернстайны» эти куда-то уволокли. Наверное, в чей-то более достойный дом.
И вот, когда мы приехали к тете Лизе, она громко так сообщила в очередной раз: «Ленка, если бы эти не пришли – мы бы знаешь, как сейчас жили!» А мать ей, как всегда, отвечала: «Лиза, ну тише ты, тише!»
Надо сказать, что мать во мне не воспитывала почтения к элитным дорогим вещам, которые присутствовали в нашей жизни как наследство дореволюционных времен. А я не понимала тогда цены ни тому фарфору, ни той антикварной мебели. Считала это мещанством. Такая дура юная была.
Притом мама вообще никогда ни на что не жаловалась, при всей ее тяжелейшей жизни. И никому никогда не завидовала. Но надо признать, что она осторожно приучала к мысли, что есть у нас некое наследство.
В какой момент мать вдруг замолчала? Наверное, в ссылке. И когда я потом ее спрашивала про бабушку и про дедушку, она всегда отвечала одно и то же: «Я не помню, у нас не было никакой родословной».
Мама закрылась, как улитка в ракушке, во время войны. И единственное, что я узнавала по крупицам о своих предках – это через тетю Лизу.
И вот та моя первая зарубежная поездка в Чехословакию, из-за которой мать так переживала, стала для меня шоком.
Сборную Советского Союза по фигурному катанию принимали на высшем правительственном уровне. Не только в Праге, но и в Брно, и в Остраве нас селили в великолепные гостиницы. Кормили чудесной едой. Показательные соревнования были потрясающе организованы.
Нам даже дали какие-то деньги, и я привезла красивый отрез на платье маме и себе. И еще дяде Боре Иванову, народному артисту России, отслужившему в Театре им. Моссовета более полувека, привезла черта смешного – на машину, на лобовое стекло вешать. И еще какие-то духи, и в театре все кричали: «Вон наша Ленка из заграницы приехала!»
Выбор между театром и спортом, конечно, надо было делать. И я сделала его рано. Пожалуй, лет в 14 – когда пошли первые заработки и первые кубки. Их, кстати, уникальные тогда делали – серебряные, расписанные эмалью. Очень редкая работа, награда за победу на союзных соревнованиях. В нынешнее время такие кубки нигде уже не делают – дорогая ручная работа.
В 1957 году случилось событие, которое сейчас даже не с чем сравнить – ну вот если бы Майкл Джексон или «Битлз» приехали. В тот год, когда я заканчивала школу, в Москву прилетел «Холидей он Айс». Это был самый знаменитый на планете американский балет на льду, собиравший в свое шоу лучших фигуристов со всего мира.
Сегодня невозможно представить, какой случился фурор, ажиотаж необыкновенный. Весь Советский Союз упал к их ногам.
Во Дворец спорта в Лужниках было не попасть, даже к кассам подойти невозможно. А я сидела там безвылазно, не выходя из Дворца, и впитывала все, как губка.
Приехала к нам Ингрид Вендль из Австрии, с которой я успела посоревноваться. Красавица, чемпионка Европы. Прилетела также лучшая в Европе спортивная пара из Чехии – Вера Суханкова и Зденек Долежал.
Чемпионка СССР в одиночном катании Лена Осипова была потрясена.
И вот тогда передо мной возник ГИТИС.
И художественный руководитель Театра Моссовета Юрий Завадский, и актриса и режиссер Ирина Сергеевна Вульф, видя, что возник мировой тренд на развитие балета на льду, решили направить меня, как фигуристку и как актрису в одном лице, в ГИТИС.
Два этих больших театральных деятеля подумали, что из дочери актеров ведущего театра, которая к тому же уже стала чемпионкой Союза, может получиться первый в СССР специалист по постановке балетов на льду. Не знаю, разочаровала ли я их, когда пошла в тренеры…
Но надо сказать, что я вообще-то мечтала поступить на механико-математический факультет МГУ. Без ложной скромности скажу, что я потрясающе знала и математику и физику, отлично училась и с головой все было в порядке. Все отскакивало от зубов: у меня очень хорошая зрительная память, и фотографическая тоже – я могу воспроизводить текст задом наперед. И школу свою на Беговой улице я закончила с отличием.
Я полагала, что передо мной стоит выбор: мехмат МГУ или МИФИ. Но так все сложилось, что мне настоятельно предложили идти именно в ГИТИС.
Мама моя тоже решала этот вопрос – чтобы ее Ленка училась в ведущем театральном вузе страны на балетмейстерском отделении.
Вообще-то надо заметить, что по правилам туда могли поступать только те, кто отучился в хореографическом училище. То есть юноши и девушки, уже танцевавшие в театре. Был необходим хореографический аттестат зрелости для поступления в вуз. У меня, конечно, такого документа быть не могло. Ну да, чемпионка Советского Союза в одиночном женском катании, и что?