Тогда в ГИТИСе на вступительных экзаменах обязательно сдавали классический танец, народный танец, либретто, сочинение. И показывали собственную постановку. Что могла показать я – я могла продемонстрировать лишь свои программы по фигурному катанию.
И вот в «час Икс» я обнаружила фамилию Осипова Е. А. в списке поступивших абитуриентов.
Так я стала первой студенткой Государственного института театральных искусств, его хореографического отделения, без среднего хореографического образования. Вошла в историю, можно сказать.
Сложнее всего оказался первый год. Надо отдать должное моим одногруппникам и однокурсникам – они меня тащили к вершинам искусства за ноги и за руки.
Меня сразу определили в класс на пальцы (видели, как балерины стоят на пуантах?), а я в жизни на них не стояла. Мой педагог, великая Марина Семенова сразу сказала: «Девочка, иди в слабую группу!»
Меня с легкой иронией называли «эта со льда» до конца учебы. Но при том очень тепло относились. Так продолжалось все пять лет.
Я очень хорошо разбиралась в терминологии и готова была все показать, но я физически не в состоянии быть на уровне людей, отучившихся в хореографических училищах. Ну как могла я демонстрировать вот эту их идеальную выворотность ног? И как показывать тот потрясающий прыжок, которым владели мои однокурсники?
Но «эта со льда» старательно проходила всю программу «от и до». Я получила фантастическое образование, которое помогает мне в работе всю жизнь.
Был предмет «Наследие классического танца». «Жизель» полностью танцевали – всем курсом. Танцевали «Пламя Парижа», и я там металась по сцене.
Это все проходилось ногами, учили потрясающе, и я многое потом смогла перенести на лед. Моя учеба оказалась таким сплошным восторгом.
У нас не проходило такое, если не выучил предмет даже по уважительной причине, тебе ставили зачет «за заслуги». Нас гоняли так – дым шел.
Несколько моих программ, как фигуристке, делал лучший, на мой взгляд, постановщик в истории русского балета Касьян Голейзовский, который говорил, что «балетмейстер должен обладать энциклопедической культурой».
Наш поток прошел все музеи – хотя тогда и не ценили этого. Всем курсом сидели на репетициях в Большом театре – это сейчас туда не пускают. Все прогоны, которые называют «для пап и мам» накануне премьеры, мы видели. Все спектакли детские и взрослые, драматические и хореографические мы отсмотрели.
Мы приходили на балетный класс в 9 часов утра, полтора часа: станок и «середина».
Потом начинались общие предметы. Позже собственные профессиональные предметы. Затем нужно было делать постановки по режиссуре, по актерскому мастерству, этюды. Я возвращалась домой часов в 9 вечера.
И надо признать, что я уже не каталась во время учебы – и потому училась, училась и училась по-черному.
Сессии сдавала как все. Там было полно теоретических предметов, начиная с истории партии и кончая историей музыки и балета. У меня были лучшие преподаватели Советского Союза.
Историю музыки преподавала ведущий профессор консерватории. Считалось, что балетмейстерам знания нужно иметь такие же, какие имеет композитор. Она нам наигрывала фрагмент – и надо было узнать, что играется, кто исполнитель, когда это исполнялось и желательно напеть продолжение. Вот с этим у меня возникла проблема. Слух абсолютный, но я совершенно не могу петь – хроническое несмыкание связок. Это от многих часов, проведенных на льду. Там, где они должны смыкаться, эти связки, у меня дырка. То есть я не могу взять ни одну ноту голосом.
На режиссерском курсе нам преподавали художественные руководители ведущих столичных театров: Моссовета – Юрий Завадский, имени Маяковского – Андрей Гончаров, ЦДТ – Анатолий Эфрос. И эти люди-титаны не давали нам никаких поблажек.
Изобразительное искусство нам читал заведующий отделом западного изобразительного искусства Пушкинского музея. Боже мой, что он рассказывал – про каждый штрих самых выдающихся полотен! И потом вынимал какие-то картины и по фрагменту предлагал нам рассказать, что это за произведение, требовал определить характерные черты для этого художника и для этого стиля.
Гениальный Николай Эльяш – эрудит, лучше всех знавший историю балета, у нас читал историю и современного, и зарубежного балета, и даже российского имперского балета.