Легче было думать о межполовых отношениях, чем о войне. Обо всем, только не об этом грохоте, и было понятно, что бомбежка всего лишь прелюдия, как отдаленные раскаты грома, за которыми последует молния и разразиться дождь.
Раньше я боготворил женщин. Считал их лучше, чище мужчин, и отчасти я был прав, пока не узнал, что только женщина может ревновать к мертвой.... Полил дождь.
– Ну? – кивком спросил я.
– Мы тут просто наблюдатели. Даже не как полиция. Мы даже вмешиваться не должны.
– Интересно. Зачем же тогда наблюдать? Тем более, с риском за жизни ? – У отца ответа не было. Есть ситуации, когда не знаешь почему, но уверен, что это единственный правильный вариант. Возможно как раз из за того, что он единственный.
Моя страна потеряла государственность чуть более 200 лет тому назад. До этого она много раз бывала захвачена, порабащена, утоплена в крови, сожжена, распята на кресте, уничтожена, была разбита на части, на маленькие царства и княжества, но царский род и автокефалия не прекращались. Главным источником опасности для нас был исламский мир, нашим спасением – вера в Христа. Много раз враг думал, что Картвелов больше нет, но древняя земля Колхов и Иберов как феникс восставала из пепла. Правда от былого величия мало что оставалось, но генетическая память еще тлела и общее тело нации, пусть изувеченное и с ампутированными конечностями, но жило и имело навыки регенерации, то есть еще теплилась надежда. С вхождением в Россиискую Империю пропала Национальная Идея. Сопротивление не прекращалось, патриоты не перевелись, но исчезла правящая элита – как класс. Русские упразднили нашу древнюю патриархию, поскольку после Петра у них и своей не было и мы остались как без светской, так и без духовной элиты. Какие то, и даже выдающиеся их части в виде выдающичся людей влились в имперскую элиту, пусть даже ввиде опозиции, но так они технически могли стройть только целепологание Российской Империи, а не Грузинского Государства. На непонятный срок моя страна оказалась без Национальной Идей, без четких, а потом и даже расплывчатых ориентиров. Грузины остались без грузинского правящего класса, только который и мог постройть целепологание. Страна входящая в империю как заключенный, жив, может быть и накормлен и напоен и даже в лучших условиях, чем на воле, но без основных прав и свобод. В случае с Российской империей неблагодарностью было бы не отметить обратную стороны медали – они лишили нас светской и духовной независимости, царской династии, но спасли от очень вероятного физического исстребления все более наступающих мусульманских империй и их вассалов с северного кавказа и вернули некоторые территории отнятые Османами. И если в русско-турецкой войне грузин сердцем мог болеть за Россию (страну-окупанта) против "стратегического партнера" это было генетической памятью.
С момента восстановлния независимости Национальная Идея так и не появилась. Появились некие контуры, но развития это не нашло. Из за неосознанности, не полного осмысления происходящего, внутренних, мировозренческих противоречий, внешнего давления, интересов разных стран, больших и малых, слишком большого разрыва в существовании государственности и вероятно связанной с этим нехваткой государственного мышления, но главное, почти полного отсутствия людей, индивидуумов, предпочитающих своему, личному общее, т.е. общенациональное. Они находили себе слабое оправдание: общее могло ассоцироваться с "казеным" прошлым, а морального суда на то, что бы красть у "вора" и захватчика не было. Хотя ничего общего союзного, не центральной, имперской или союзной власти уже давно не было, и мало кто задумывался, а если и задумывался, то вероятнее всего поспешно отгонял от себя, вызывающую дискомфорт, назойливую мысль о том, что даже и у вора и захватчика красть неправильно и аморально, тем более, как мы уже заметили, союза давно не было и красть можно было только у своей молодой родины, т.е. у себя самих. И так у власти не оказалось честных людей, а именно наличие таких людей является основопологающим фактором становления элиты любой нормальной нации. Нация же без элиты, как корабль без штурвала. Если верхи говно, то низы еще хуже, и чем пороки глубже, тем извращенней представления о патриотизме. Те, кто не достиг никаких высот и не мог красть, гадили просто так. Мусорили на улице, в лифтах, на лестничной площадке, на природе, на лоне которой пили тосты за ее уникальную красоту, соревнуясь в любви к ней и обещяя пролить за нее кровь, если понадобиться. Как свою, так и чужую. Мусорили и срали везде, и чем больше гадили вне дома, тем вылизанее у сукиных детей были их собственные жилища.