От таких мыслей на моем лице сама собой появилась горделивая усмешка, плечи развернулись, подбородок задрался вверх и я замер в вычурной позе, почувствовав себя на секунду титаном, пронзающим небеса.
— Ты чего тут стоишь, весь надутый как индюк? — прозвучало рядом с моим плечом, и я аж вздрогнул от неожиданности.
— Юлька, блин! — торжественное настроение стало улетучиваться из меня, как воздух из проколотого надувного шарика.
— Она самая, — фыркнула подруга, подходя поближе. — Ну и рожа у тебя была, Сашка! Как у медного всадника в Питере. О чем задумался, герой? О своих великих победах на любовном фронте?
Я медленно покачал головой, глядя ей в лицо. Ндя… Морщины, даже самые мелкие, девушкам не очень идут, а у Юльки они стали еще резче. А ведь ей еще далеко до тридцати… Выглядит подруга невесело, хотя сейчас вроде бы не такая злая, как в последние дни. Но, несмотря на несчастный вид, по-прежнему красива — этого у нее не отнять. Фигурка спортивная, форменные брюки и китель, скрывающий две аппетитные крепкие грудки, тщательно отглажены, на лице заметен неброский строгий макияж, чистые светлые волосы собраны в конский хвост на затылке. Похоже, нам все-таки придется выяснить отношения, недаром она настояла на командовании «Смелым» в начале похода. Так-то флагманом Матвей должен был командовать, но почему-то наш адмирал взял самоотвод и остался пока на «Дерзком», а я как обычно не стал лезть в дела флотских без крайней причины. А причина, по ходу, вот она — наша морячка все же не хочет меня просто так отпускать. Или я слишком много о себе думаю?
— Не, — улыбнулся я. — Какие уж там победы, Юль. Так, на секунду гордыня обуяла, но как тебя увидел, сразу все прошло, — честно признался я.
— Это хорошо, что прошло, — вздохнула морячка. — Гордыня вредна, а самокритика тебе не повредит.
— А ты что здесь делаешь? — поинтересовался я. — Инспектируешь пароход?
— Нет, — просто ответила капитан. — Я тебя искала. Поговорить надо.
— Давай, — вздохнул я. — Кто первый начнет, ты или я?
— Я, — тряхнула головой девушка. — У меня, собственно, один вопрос. Ты переспал с Альве или нет?
— Переспал, — честно ответил я, глядя в океан. Сил смотреть в эту секунду в лицо Юльке не было никаких.
— А зачем ты это сделал? Чтобы отомстить за сцену с Пашкой и мою стервозность? — каким-то безжизненным голосом спросила подруга.
— Не знаю, поверишь ли, но нет. Я разобраться в случившемся хотел, а не мстить — задумался я. — И разобрался, что характерно. Но в процессе поиска истины переспал с магичкой. Так уж вышло Юля… Но… слушай, ты же сама фактически закончила наши отношения! Да и с Пашей в самом деле нехорошо вышло.
— Но я с ним не спала!
— Слушай, давай не будем косплеить Санту-Барбару, — мягко сказал я. — Спала, не спала… Давай-ка я лучше расскажу тебе одну сказку. Про волшебный гребешок и зачаровавших его ваэрия.
После того, как я закончил рассказ, Юля с минуту стояла молча, глядя за борт. А затем мрачно усмехнулась.
— Выходит, все же синие сучки своего добились. Поссорили нас и прибрали тебя к своим жабьим лапкам.
— Ну, я бы так не сказал, это в тебе обида говорит.
— Да я тебя и не спрашиваю, — махнула рукой Юля. — Понятно все. Ладно, чего уж теперь. Хочешь спать с магичками для политики или для удовольствия — дело твое. Мне тебе и предъявить-то нечего, мы же друг другу были никто. Я тебе не жена и даже не невеста, предложения ты мне сделать так и не удосужился. Так что и измены-то не было, — шмыгнула носом девушка, и я на секунду испугался, что она сейчас заплачет. — Вот что, будем дружить дальше, Саша, — взяв себя в руки, тоном построже добавила она. — Проехали, работаем дальше. Ты очень хороший человек, командир. А как мужик… я думала, что ты самый лучший мужчина в этом мире, а ты оказался… Такой же козел, как и все остальные, — поморщилась морячка. — Я и сама во многом виновата, но простить тебя, наверное, не смогу. Такое не прощается.
«А я у тебя, подруга, прощения и не просил», — чуть было не выпалил я в ответ, но глянув на Юльку, прикусил язык. Очень уж несчастной она сейчас выглядела: плечи опущены, губы поджаты, глаза на мокром месте… И в этот момент я каким-то шестым чувством догадался — вопреки собственным словам Юлька меня простит и все вернется как было. Но для этого нужна сущая малость: надо ее немедленно обнять, поцеловать, попросить прощения за все свои тяжкие грехи и, не сходя с места, сделать предложение руки и сердца. А я на такое пойти не могу. Не то что не хочу, а не могу, что-то мешает. И дело не в Альве совершенно. То ли гордость, то ли интуиция, то ли еще что-то не дают. Не буду я на колени ни перед кем падать, даже перед Юлькой. Невместно для ярла Авалона.