Под взглядом Изуми Катсуто чуть засомневался, следует ли говорить следующие слова, но…
— Никого не подозревают в сговоре. Тем не менее полиция считает, что к теракту мог привести конфликт между волшебниками. — всё же ответил на вопрос.
— На это… — потрясённо выдавила Изуми, сильно сжав руку.
«Нет никаких оснований», — явно подумала она.
И так считала не одна Изуми. Молча слушавший Такума со злостью сжал кулак.
— Они думают как антимагическая фракция, — иронично заметил Тацуя, хоть и славился своим самоконтролем.
— Онии-сама, неужели есть офицеры, поддерживающие «Гуманистов»?..
От слов Миюки все помрачнели.
— Нет. Иначе неприязни с их стороны было бы намного больше, — возразил Тацуя, вспомнив жёсткий допрос в арасиямской полиции, Киото, когда он победил традиционалистов, которыми управлял ненавидевший Десять главных кланов Чжоу.
Первогодки почувствовали облегчение, однако Катсуто нахмурился и удивлённо спросил:
— Шиба, вы ведь двоюродные, а не родные брат и сестра?
Прежде чем Миюки успела расстроиться, Тацуя с улыбкой ответил:
— А, ты о «Онии-сама» Миюки? Поскольку до недавнего мы считали друг друга родными… быстро перестроиться довольно трудно.
— Ясно. Весьма честно с твоей стороны.
У Катсуто исчезли все сомнения. Это свидетельствовало о том, что ответ Тацуи оказался естественным, а не о том, что Катсуто слишком доверчив. В ответе не чувствовалось ни вины, ни фальши.
— Хм, Аники? — воскликнула Касуми, чем так удобно отвлекла Катсуто.
— Томокадзу-сан? — пробормотал имя Катсуто, заметив молодого человека, машущего Касуми и Изуми. — Шиба, что-нибудь ещё спросить хочешь?
— Нет, больше ничего.
— А ты, Шиппо?
— У меня тоже нет вопросов.
Катсуто кивнул:
— Тогда я пойду.
Он направился в сторону молодого человека.
— Миюки-сэмпай, Шиба-сэмпай, — Изуми сразу же повернулась к Тацуе, — Похоже, нас ожидает брат, так что мы тоже пойдём. Думаю, домой вернёмся с ним, так что не ждите нас.
— Шиба-сэмпай, Президент, до свиданья. Сакурай-сан, ещё увидимся, — Касуми поклонилась, помахала Минами и пошла за сестрой.
Близнецы направились к Томокадзу следом за Катсуто.
— Онии-сама, тот человек родственник Изуми-тян и Касуми? — решила убедиться Миюки, глядя Томокадзу в спину.
— Да. Саэгуса Томокадзу-сан. Старший сын в семье Саэгуса. Сводный брат Изуми и Касуми.
— Понятно…
Ей стало любопытно, поскольку Касуми назвала его «Аники», а Изуми — «Ани», и в их обращении не чувствовалось никакой дистанции.
— Кстати говоря, Онии-сама, наш предыдущий разговор.
— А, полиция ещё не потонула в антимагической идеологии. Да и по их отношению ясно, что беспокоиться не о чём, — ответил Тацуя, предугадывая вопрос сестры, и добавил: — Детектив вёл себя даже мягко, учитывая обстоятельства.
— Умы полицейских не захватить антимагическим догматам или каким-то другим грязным идеологиям. Иначе возникла бы большая проблема, так ведь? — спросила Миюки, Тацуя улыбнулся:
— Если какой-то офицер поддастся антимагической идеологии, от него тут же избавятся, — со всей серьёзностью объяснил он, размышляя над возможным будущим. — В любом случае, нам сейчас не о чём волноваться. Если потребуется какая-то информация, её всегда можно получить у полиции.
— Хотя такое едва ли возможно, но что… что, если полицию всё же захлестнёт антимагическая идеология… что мы будем делать?
— Такое вряд ли случится, — недовольно покачал головой Тацуя. — Магическая полиция будет существовать до тех пор, пока не изобретут способ противостоять магии. Поэтому правительство сделает ход до того, как дело примет серьёзный оборот.
— Есть ли вероятность, что оно ничего не сделает? — не скрывая тревоги спросила Миюки.
— То, что детектив, не имеющий идеологических наклонностей, считает Десять главных кланов частично виновными в теракте, уже достаточно серьёзно. — Не став отвечать прямо, Тацуя сделал шаг назад и посмотрел в корень проблемы. — Если к такому выводу пришёл непредвзятый детектив, то с высокой вероятностью придёт и общественность.
Тацуя посмотрел на Майю.
Главы всё ещё стояли в окружении полиции.
— Общественная реакция будет сильно различаться в зависимости от того, как СМИ осветят теракт. К сожалению, они, скорее всего, обвинят волшебников в том, что они допустили жертвы среди мирных жителей.