Лукас садится рядом, смотрит на растерянного брата, он первый раз видит его таким, всегда суровый и замкнутый Шон вдруг сам не знает, как поступить. Прошло уже десять лет, а он все так же никого к себе не подпускает. Сам по себе, все никак не может простить отца, хотя даже мать его давно простила.
— Но тебе нравится Кэндис? Я же вижу, что она тебе небезразлична.
— Малой, не лезь мне в душу, ты знаешь, это опасно.
— Но это так, правда? Ты не оставишь ее?
— Давай не будем загадывать.
— Давай не будем, но я хочу, чтобы ты знал, я не отступлюсь.
Шон ухмыльнулся, смерил брата долгим взглядом. И откуда в нем эта уверенность? Он хоть и младше его на полтора года, но для него всегда мальчишка, озорной, глупый, но сегодня он видел в нем мужчину, который готов убить за их девочку. Вот снова, это слово ИХ.
— Я думал, для тебя это все игра. Милая девчонка, острые ощущения.
— Сам так думал. Но все не так, совершенно не так.
— Черт, да что ж такое.
Кэндис пыталась разжечь газовую плиту, чиркала спичками, но только обожгла пальцы. С третьего раза у нее это получилось, она довольно улыбнулась и поставила на плиту кастрюлю с водой.
Когда она проснулась опять совершенно одна в незнакомом месте и странном доме, то снова не поверила тому, что было накануне. Последнее время ее жизнь, это эмоциональные качели, Оливия Холл с ее издевками, Сэм с попыткой изнасилования, спасение. Братья Паркеры. Ее братья Паркеры, так странно, она даже улыбнулась. Они снова занимались сексом, горячим, страстным, она кончала несколько раз, последний оргазм вымотал ее настолько, что она моментально уснула.
Встала, умылась, прошлась по дому. Много дерева, старая мебель, большие окна, солнце длинными горячими лучами ложилось на пыльный пол. Нашла свой халат, там же на полу, перед остывшим и погасшим камином, с тоской посмотрела на него, убрала. Порывшись в шкафах и большом сундуке в комнате, нашла женскую тунику почти до колен, нежно-голубого цвета, с красивым вышитым вручную орнаментом. Она пришлась ей впору, в груди снова кольнула ревность, что эта вещь осталась от девушки, которая тоже провела ночь в этом доме, с братьями или с кем-то из них.
Посмотрела на себя в большое, слегка облезшее зеркало, что висело в единственной спальне. Ей шла туника, и цвет был ее, собрала волосы в косу, убрала постель. Вышла на крыльцо, да так и замерла от открывающейся красоты.
После проливного дождя вылезла зеленая трава, она была такая яркая и сочная. Огромные суккуленты распустились цветами, чуть вдали виднелись красные скалы и безумно голубое небо. Такой яркий контраст цветов, от которых захватывало дух.
Внедорожника Шона не было видно, Кэндис поняла, что они уехали на дальние выпасы, а она осталась одна в личной собственности Паркеров. Прошлась по дому, разглядывая его содержимое, все довольно старое, наверное, годов семидесятых, в кладовой нашлись макароны и консервированные овощи с мясом.
И вот, справившись с плитой, Кэндис решила приготовить нехитрый обед из макарон и мяса с овощами. Как только все было готово, послышался шум мотора, она вышла на крыльцо, из подъехавшего внедорожника вышел только Лукас, широко ей улыбаясь. Ему нельзя не улыбнуться в ответ, он осматривает Кэндис, быстро подходит и целует в губы. Она отвечает, прижимаясь. Он всего за несколько дней стал для нее таким родным и близким. А еще он постоянно ее смущает своими пошлыми словечками, к которым она, наверное, никогда не привыкнет.
— Как ты, Конфетка?
— Хорошо.
— Не потеряла нас?
— Потеряла, конечно. А где Шон?
— Вон там, смотри.
Кэндис посмотрела вперед, прикрывая глаза ладонью от солнца. Шон ехал верхом на черном жеребце, ведя за собой такого же. В ковбойской шляпе, на джинсах кожаные накладки— чапы. Сквозь вибрирующий от жары воздух она видела, что он без рубахи, мышцы на солнце отливают бронзовым загаром.
Подъехал неспешно, так же не сводя глаз с девушки, а у нее сбилось дыхание, до того он был красивым и мужественным. Сердце забилось чаще, вот только этой ночью он был с ней, любил ее, она кончала на его члене, кричала, а сейчас от одного его взгляда тянуло живот.
— Это платье матери, тебе очень идет.
— Да? Я не знала, извини, что взяла. Но…
Шон ловко спрыгивает с седла, привязывает поводья, подходит. Стоит совсем близко, Кэндис чувствует жар его тела.