— Кто сказал тебе такое? Наша мать? Именно она приходила к тебе?
Лукас взял ее за плечи, развернул к себе. Он не мог поверить, что всего за одну ночь их девочка так изменилась. Мать, конечно, может раздавить морально, но он не думал, что Кэндис так легко поверит ей, а не им.
— Это уже неважно, ведь все так и есть на самом деле. Да, я беременна и сама не знаю, от кого из вас, но это мой ребенок, только мой, а у вас своя жизнь. Вот почему ничего не получится.
— Черт! Черт! Я так и знал, — Шон шагнул вперед, но тут же остановился. — Так ты поверила нашей матери, не спросив ничего у нас? Сама за всех сделала выбор. Но то, что было сказано тебе, все наши слова, наша любовь, все до единого слова были правдой.
— Но…
— Паркер! Хватит, даже я устал от твоей болтовни…
Рик не успел договорить, как Лукас нанес ему удар в левую скулу, не болезненный, но неприятный. Он моментально среагировал, нанеся ответный. Намечалась драка, но шериф крикнул, парни остановились, оба тяжело дышали, разъяренными зверями смотря друг на друга.
— Хватит, что за балаган вы устроили.
— Кэндис, пожалуйста, не делай поспешных выводов. Я не оставлю тебя, как бы ты ни сопротивлялась. Мы не оставим тебя.
Шон все это время смотрел только на девушку, а не на потасовку своего брата. Кэндис не находила себе места, ведь все, что она сказала, было правильным и логичным. Только они не понимали, что у них нет будущего. Но ее разрывали тысячи противоречий: уйти и остаться, быть рядом и забыть. Она так хотела прижаться к его широкой груди, почувствовать его губы на своих, окунуться в омут этих невероятных ощущений.
— Шон…
— Постой, ничего не говори.
— Так, я ничего не понимаю, — первым очнулся Джим. — Кто-нибудь мне объяснит, что происходит? Что за любовные игры? Кэндис, с кем ты встречаешься, и кто все-таки отец ребенка?
— Я не знаю кто.
— Как это, не знаешь?
– Я встречалась с ними двумя одновременно. Что тут непонятного? — Кэндис повысила голос, в груди уже стоял ком, слезы готовы были пролиться в любой момент, и вот, видимо, он пришел.
— Я люблю их, люблю давно, с самого детства. Вернувшись в город, думала, что все это детские фантазии, а оказалось, что нет. Я люблю до того, что мне больно внутри. Я не знаю, может, моя любовь неправильная, ее никто не поймет, и она не принесет мне счастья, но это так.
Кэндис все-таки заплакала, Лукас пытался обнять ее, но она начала сопротивляться и вырываться.
— Ну, что ты, Конфетка, не расстраивайся, не плачь, маленькая, — Лукасу удалось с ней справиться, Кэндис уткнулась ему в грудь, всхлипнула, крепко обняла. — Ты же знаешь, мы любим тебя. Мы не играем, не обманываем тебя.
Он нежно гладил ее по распущенным волосам, прижимал крепче, успокаивая. От ее слез ему самому становилось больно.
— Так, кажется, я понял. Паркеры в своем репертуаре, что ваши деды выкинули фокус, от которого был в шоке весь город и округ, теперь вы. Вы хоть подумали о девочке, на что вы ее обрекаете? Это сейчас у вас гормоны и любовь, а что будет дальше? Ваша любовь может лопнуть, как мыльный пузырь. Стивен и Ричард были порядочными людьми, я знал их лично, они через многое прошли и безумно любили Барбару, того же я не могу сказать о вас. Лукас поимел весь город, Шон замкнут и нелюдим. Ваша мамаша со свету сживет девочку. Вы об этом подумали?
— Подумали, — Шон ответил громко и уверенно. — Все будет хорошо, шериф, главное, чтоб наша девочка верила в это и верила нам.
Глава 47
— Как я выгляжу?
— Конфетка, ты самая красивая девушка на свете, я уже говорил тебе это раз сто.
— Да, Лукас, но я так нервничаю.
— Мы говорили тебе, не стоит этого делать. Все будет хорошо, поверь.
— Вот, меня опять тошнит, это уже от волнения.
Кэндис стояла у зеркала в небесно-голубом платье под цвет ее глаз: узкий лиф, расклешенная юбка до колен. Ладони потели, она провела ими по талии, разглаживая ткань и расправляя подол. Через большое зеркало на нее смотрела красивая девушка: светлые волосы длинными прядями спадали до самой талии, большие глаза и губы с нежным розовым блеском.
Прошло уже три недели после ее неудачного побега из города, от братьев Паркеров и от самой себя. Буря эмоций, противоречий и сомнений навалились тяжелым грузом, но, вроде бы, все нормализовалось. Она, как ни странно, обрела свою семью, отца и брата, но все еще не могла привыкнуть к этому.