А крупная брюнетка лишь продолжает закатывать свои декольные глаза.
Снаружи, во внутреннем дворике, где повсюду рассыпан песок, царят такие сумерки, как будто там горит очень слабая лампочка. Какая-то пожилая женщина покачивается взад-вперед на самом обычном стуле, время от времени вытягивая одну руку перед собой и притягивая ее к груди.
Мне все предельно ясно.
— Игральный автомат? — спрашиваю я у медсестры, однако та отвечает, что с точностью сказать ничего нельзя.
— …И тем не менее люди того же самого агрессивного типа требуются, чтобы строить приграничные города, а Лас-Вегас совершенно определенно, по всем психиатрическим стандартам, приграничный город, — говорит доктор ___. — Они за все возьмутся, и они это выполнят. Местное строительство, судя по всему, было делом просто невероятным. Но, похоже, им наплевать, чему противостоять, вот в этом-то собака и зарыта.
Я выхожу на автостоянку позади окружной больницы, и не трудно догадаться — как только я завожу мотор, меня тут же окутывают «Актуальные точечные новости», «Манки номер 9», «Донна, донна, примадонна» и рекламные стишки, дружелюбно манящие и зовущие в сторону отелей «Фремонт» и «Фронтир Федерал». Мы с моим большим белым автомобилем плывем по Стрипу мимо «бумерангового модерна», «криволинейной палитры», «Минтревожной спирали Флэша Гордона», «гамбургеровой параболы Макдоналдса», «эллипса Мятного казино» и «почек Майами-бич». В грандиозной галерее «Янг Электрик Сайн Компани» рвутся солнечные вспышки для всех солнечных королей. В аэропорту я не знаю, чем занять время между сдачей взятого напрокат автомобиля и проходом на терминал, но как только автоматическая дверь раскрывается, «музак» тут же начинает выбулькивать «Песнь Индии». На верхнем уровне вокруг эскалаторов вовсю трещат игровые автоматы. Они расположены там как «лунки» — словечко, подцепленное Лас-Вегасом из гольфа. И какой-то пожилой мужчина поднимается по эскалатору: он только-только прилетел на самолете из Денвера; на левом плече у него красуется массивная пластиковая сумка с одеждой, а в левой руке — чемодан с двумя отделениями. Мужчине приходится поставить чемодан на пол и вытащить обеими руками сумку, которая вот-вот упадет. Однако в то же самое время он умудряется отрыть в кармане пару монет и запустить игровые автоматы. Вроде бы все выглядит нормально, однако, направляясь к своему самолету, я чувствую, что чего-то недостает. И вспоминаю, как недавно в три часа дня сидел в коктейль-зале отеля «Дюнc» вместе с Джеком Хескеттом, управляющим местного филиала корпорации «Федерал Сайн энд Сигнал», Марти Стейнменом, менеджером по сбыту, и Тедом Блейни, дизайнером. Они рассказывали мне про рекламный щит, который как раз тогда сооружали для отеля «Дюнc», чтобы поставить его при въезде в аэропорт. Там будет целых пять тысяч квадратных футов свободно стоящего рекламного щита, изображающего огненно-красное озеро на фоне огненно-золотистой пустыни. Буква «Д» — только одна, самая первая буква в слове «Дюнс», — написанная оригинальности ради кириллицей, будет высотой с двухэтажный дом. Дисплей со вставкой из плексигласа, самый большой в мире вращающийся щит тройного изображения, будет поворачиваться, демонстрируя сперва сам двадцатидвухэтажный отель, потом плавательный бассейн с большими белыми барашками, а затем новое поле для игры в гольф. Кривые, как турецкие сабли, изгибы рекламного щита будут воспарять к массивному ревущему бриллианту на самом верху.
— Его можно будет увидеть с аэроплана с расстояния пятнадцати миль, — утверждает Джек Хескетт.
— Не с пятнадцати, а с пятидесяти, — поправляет его Ли Фишер.
И эта ерундовина вонзится на шестьдесят пять футов в небо — потому что вся штука оказалась в том, что кто-то побывал в аэропорту и заметил там только один-единственный подходящий дисплей. Это оказался тот самый столп порядка шестидесяти футов в вышину, с освещенным шаром и маячковыми огнями, то есть, короче говоря, диспетчерская вышка. Черт, оттуда видно всего на сорок миль. Но ведь в этом-то вся и соль.
2. Чистая забава в Риверхеде
Одним прекрасным вечером 1958 года, когда Лоуренс Мендельсон был всего-навсего тощим двадцативосьмилетним водителем гоночного автомобиля. переделанного из серийного, ему вдруг пришла в голову потрясающая идея — нужно устроить «гонки с выбиванием». Дело было так: проходя свой десятый круг по гоночной трассе «Айслип», что в Лонг-Айленде, он заложил слишком крутой вираж. Неуклюжий юнец с типично чикагским «ежиком» впилился в Лоуренса изнутри виража на своем форде 1949 года выпуска и зашвырнул его аж на двенадцатый ряд трибун. Впрочем, Лоуренс Мендельсон на своей машине не сшиб тогда ни одного зрителя.