— Тебе ведь это нравилось, разве нет? Остальное уже его проблемы, — неожиданно жестко ответила Кейко, заставив подруг смутиться. — Нет, правда, смотри: ты ему нравилась, он проявлял нежность, ты отвечала, потому что в тот момент тебе это было приятно. Вы оба получали удовольствие.
— Она права, — согласилась Азуми, — ты ведь не давала ему обещаний и клятв любви.
— Да, но… — задумалась Сора и сдвинула брови к переносице. Было странно смотреть на ситуацию с такой точки зрения. — Да, все верно, но понимаете, я представляю себя на его месте и чувствую себя отвратительно, словно меня предали. А если учесть, что я стала встречаться с Неджи, то ощущение утраивается.
Девушки пытались убедить подругу, что она не виновата, но та упорно не поддавалась, понимая, что они не знают всей правды. Возможно, если бы они узнали о том, что происходило в гендзюцу, то поменяли бы мнение о невиновности Соры.
Азуми пыталась добиться от подруги всех подробностей о способностях Хьюги в поцелуях, но когда поняла, что Кояма слишком стесняется говорить об этом, оставила свои попытки и переключилась на рыжеволосую. Та не сказала ничего нового, обуславливая это тем, что в ее отношениях, которым недавно исполнилось пять лет, не происходило ничего интересного, что могло завлечь подруг. На это блондинка недовольно шикнула и, отобрав право рассказывать истории о личной жизни, принялась с упоением лепетать об очередном поклоннике. Сора время от времени возвращалась к мыслям об Итачи, которые перебивали воспоминания тёплых губ Неджи, скользивших по ее скулам. Разобраться в себе и своей голове стало для неё первостепенной задачей, и этот шанс был предоставлен ей слишком быстро и неожиданно.
========== 13 ==========
Большинство людей, смотря на ночное небо, не подозревают, что над их головами среди жидких звёзд существуют точки, отличающиеся особой яркостью, которые явно выделяются на фоне остальных. Если подумать, то звёзд на небе было столько, что каждый мог ухватить себе одну. В чистой синеве каждый мог иметь свою маленькую светящуюся точку и называть ее своим именем.
Забравшись на широкий подоконник с ногами, Итачи прислонялся виском к прохладной поверхности окна, которое щитом отделяло его от темноты ночи. Черные пряди лениво струились по его спине, и он прикрыл веки, наслаждаясь тишиной в доме. Ему нравилось в перерывах между бесконечными миссиями находить часы, а то и дни, когда он мог тихо сидеть в своей комнате, не ожидая засады и нападения. Сидеть, вглядываясь в ночное небо, приоткрывать окно и вдыхать прохладный воздух, пить уже остывший чай, который он стащил для себя во время ужина, и слышать недовольное бурчание Саске за стеной.
Он, занимающий не последнее место в Анбу, знал о всех миссиях и шиноби, которые их выполняли. Он был лично знаком с феодалами и был у них на хорошем счету. Его уважали, но нельзя было сказать, что любили. Любили скорее из уважения. Бесспорно, боялись, как и многих представителей клана Учиха. Впрочем, Итачи такое положение дел вполне устраивало: он не хотел быть всенародным любимцем или героем, не хотел что-либо кому-то доказывать. Он только хотел быть собой.
Если бы не случайно подслушанный разговор, когда он выходил из кабинета Хокаге, он бы и не узнал о том, что вскоре Сора покинет деревню. Две молоденькие девушки, держащие в руках папки с бумагами, спорили, кто сообщит приказ Цунаде-сама Судзуки, а кто — Кояме. Спор состоял в том, кто именно направится к первой куноичи, которая славилась не только прекрасными медицинскими способностями, но и скверным характером. Когда Итачи услышал знакомую фамилию, он стал перебирать в голове все миссии, которые были запланированы на ближайшие недели, но не мог вспомнить хоть что-то. Поэтому, подойдя к куноичи, решил уточнить, о каком задании идет речь. Сначала те неохотно отпирались, обуславливая это секретностью, но стоило Итачи чуть улыбнуться, они вмиг расплавились и выдали информацию, которая, на самом деле, была вовсе не тайной. Он не был удивлен, что ее послали в деревню скрытого Тумана: Сора получила хорошие характеристики от Мизукаге после возвращения в Коноху, плюс стала делать большие успехи в академии — он всегда интересовался ее жизнью, пусть и делал это скрытно. Несмотря ни на что его интересовал один факт: сколько продлится ее отсутствие? Месяц? Два? Полгода? Сколько еще ему ее ненавидеть?
Тихий стук в дверь. Не дожидаясь, Саске вошел в комнату брата.
— Не спишь? — задал вопрос тот и хотел забрать слова обратно, когда понял, что Итачи сидит на подоконнике и явно не дремлет.
— Нет, — все-таки ответил старший, поворачиваясь и тепло улыбаясь — в темноте все равно не видно его лица.
— Чем занят?
— Смотрю на небо и думаю, когда же мой младший брат наконец-то перестанет шуршать под дверью и зайдет, — тихо сказал он и кивком указал на место напротив себя, приглашая тем самым Саске присесть.
— Не хотел мешать тебе.
— Но все-таки зашел.
— Да, но… — надулся Саске и, плюхнувшись на подоконник, скрестил руки на груди и быстро добавил: — Можем завтра потренироваться. Если ты свободен, конечно, — фыркнув на последней фразе, сказал он, на что Итачи только тихо рассмеялся.
— Можем.
Они молчали, сидя друг на против друга: один имел мягкие и плавные черты лица как у матери, другой больше походил на отца — жесткий взгляд и четко очерченная линия скул. Итачи всегда с теплотой обращался к младшему брату, снисходительно относился к его порой грубым ответам, уважал за стойкость характера и смеялся, когда тот надувался от обиды как мыльный пузырь. Младший же, хоть и вел себя очень своенравно, гордился старшим братом, который был его примером для подражания. Ему всегда хотелось быть как Итачи — сильным и властным. Но кажется, он этого хотел гораздо больше, чем сам Итачи.
— Ты теперь чаще обычного пропадаешь на миссиях.
Итачи кивнул. Таким способом он пытался меньше показываться дома, где он мог встретить Сору.
— Это с девчонкой связано? — спросил Саске и глянул на брата. Младший Учиха и так обо всем догадывался, но не мог поверить, что Итачи серьезно относится к медику их клана.
— Ее зовут Сора, — тихо выдохнул тот, не отводя глаз с поблескивающей Луны. Саске хмыкнул и спустя пару минут добавил:
— И что же это?
— О чем ты? — не понял Итачи и перевел взгляд на младшего, перебирая пальцами складки ткани на домашних штанах.
— Я о твоих чувствах говорю. Я в них ничего не смыслю, но готов тебя выслушать. Если хочешь, — сказал Саске и неуверенно глянул на брата. Ему всегда казалось, что Итачи не считает его себе ровней, поэтому Саске всегда уточнял, хочет ли тот что-либо делать вместе с ним, словно убеждаясь, что это не только его собственное желание.
Учиха молчал. Он не знал, хочет ли вообще что-либо обсуждать. Ему казалось, что таким образом он вывернется наизнанку.
— Я не знаю что говорят в таких ситуациях.
— Говори то, что чувствуешь.
— Это сложно, — Итачи с горестью улыбнулся. Всегда сложно обличать чувства в слова. — Я ощущаю ненависть и раздавленность, потому что получил отказ; теплоту и трепет, когда думаю о ней; ревность и зависть, когда представляю ее с другим, — почти шепотом говорил он и смотрел куда-то вдаль. — Мне больно. Я потерялся, Саске. Я не знаю что делать, — констатировал факт он.
— Итачи, — выдавил младший спустя минуту, явно пораженный откровенностью брата. Они были близки, но почти никогда не обсуждали чувства друг друга и отношения с девушками, не считая, когда Саске что-то бурчал по поводу бегающих за ним куноичи. — Ты любишь ее?
Он молчал. Ему казалось, что он сказал и так слишком много.
— Что такое «любить»? Являться пламенем для свечи или же прикасаться к горящему огню? — и добавил: — Я прикоснулся.
Видеть брата в таком состоянии было для Саске неожиданно. Обычно сдержанный, закрытый даже для самых близких и отстраненный, Итачи предстал в диаметрально противоположном виде: он обнажил свои чувства, на минуту забыв как дышать.
Младший оставил брата наедине с собой, понимая, что сейчас это могло помочь тому куда больше, чем слова поддержки. На секунду сжав плечо Итачи, он тихо вышел из комнаты.