Упал возчик прямиком на телегу. Чтоб следом вывалиться из нее, инстинктивно ухватившись за первое, что подвернулось под руку. Да увлечь это первое-подвернувшееся за собой.
Казалось, остановить разбушевавшегося возчика неспособно даже падение с крыши. Но на беду для него вышеупомянутым первым-подвернувшимся оказался один из мешков с Серой Гнилью. Туго набитый, мешок лопнул при падении. И серый порошок, похожий не то на пыль, не то на золу, посыпался наружу.
Собственно, на возчика, этого порошка попало немного. От силы, с горсть всего. Но и этого хватило, чтоб сэр Ролан и бойцы городской стражи собственными глазами увидели, на что способна Серая Гниль.
Мгновение - и кисти рук возчика покрылись волдырями и коростой. Начавшими стремительно распространяться по телу. Возчик зашелся в крике боли и ужаса. И катался, метался по земле до тех пор, покуда магическая отрава пожирала его тело. А несколько минут спустя рядом с телегой валялся лишь скелет в черных одеяниях.
"Все мало-мальски съедобное, - подумал Ролан, вспомнив слова горбуна-библиотекаря, - но для кого именно - не так уж и важно. Тем более что у некоторых существ в этом мире люди даже считаются любимым блюдом..."
* * *
Телегу с Серой Гнилью вывезли за городскую стену, затем еще дальше. И сожгли примерно в миле от пригорода. Вредоносный порошок горел слабым зеленоватым огнем. Горел медленно, точно с неохотой. Да с таким запахом, что долго находиться рядом могли разве что мертвые. Тогда как живым, ответственным за уничтожение опасного груза, пришлось держаться от зловонного костра подальше. Отойти от него не менее чем на десять шагов.
При этом запас Серой Гнили, оказавшийся в руках городской стражи, был сожжен не весь. Один из мешков присвоил себе сэр Ролан - конечно же, от имени короля. И руководствуясь интересами государства. Добро, хоть конфидент соизволил объяснить, в чем именно заключался вышеназванный интерес.
"Придворному алхимику будет работенка, - заявил он пред удивленными очами капитана Крогера, - пускай изучит эту дрянь. И поймет, как она изготовляется. Пригодится... в очередной войне".
Мешок с Серой Гнилью отправили в Каз-Рошал почтовым дилижансом. С ярлыком, предупреждающим о смертельной опасности груза.
Труп убитой ведьмы и скелет ее спутника повесили на главной площади Нэста. Как символ разоблачения козней Ковена. И объявление оному войны. Еще сие зрелище наверняка радовало губернатора, когда тот выглядывал из окна своего кабинета в ратуше.
Сподобился управитель города и окружающих земель даже выступлению перед собравшимся народом. Отчего ж не выступить по такому радостному поводу. Говорил губернатор о коварстве возрожденного Ковена, о его кознях. И об опасности, которую представляли ведьмы для Нэста. Да что там - для всего королевства. Отдельной похвалы удостоились городские стражники за свой героизм. А также королевский посланник, чье своевременное вмешательство позволило спасти город и многие жизни.
"Да полноте, - сказал по этому поводу сэр Ролан, стоявший тогда рядом с губернатором на помосте, - я лишь скромный слуга его величества".
Эти простые слова, лишенные тошнотворного аристократического пафоса, толпа встретила с ликованием.
А вот когда речь зашла о предвестнике городских злоключений, радость переросла в праведный гнев. Многим жителям Нэста, видимо, было невдомек, что поддельный жрец даже на исполнителя преступления не тянул. А тем паче на главного виновника. И потому злобного и лживого проповедника горожане готовы были живьем разорвать. Или, на худой конец, повесить рядом с еще двумя посланцами Ковена.
Даже губернатор, готовясь к выступлению, сомневался на этот счет. Но сэр Ролан настоял на своем. Опасность не миновала, город выиграл лишь сражение. Война же, по большому счету, только началась. И закончить ее сможет тот, кто поступает разумно. Кто способен взвешивать свои поступки, не тратя попусту силы и время. И думает о последствиях. Вместо того чтобы поддаваться ярости или иным мимолетным чувствам.
Потому в отношении ложного проповедника решили ограничиться изгнанием. Но уж изгнанием-то как можно более позорным. Человека в черных одеяниях провели под конвоем по главным улицам Нэста. И всяк желающий мог бросить в него ком грязи, тухлое яйцо или иной предмет, столь же неприятный. Да высказать все, что думает о негодяях, мешающих жить честным людям. Обманывающих их и смевших покуситься на самое святое - на детей.
О боевитости другого из рабов Ковена помнили. В силу чего конвой к так называемому жрецу был приставлен усиленный. Однако мера предосторожности оказалась лишней. Проповедник не пытался ни на кого кинуться, никого разорвать голыми руками. Знай себе, покорно шел вдоль улицы и молчал. Даже голову, кажется, опустил. Хотя к чувству вины сей жест не имел ни малейшего отношения. Просто посланник Ковена пытался таким способом сберечь лицо и глаза.
А уже за городскими воротами псевдо-жрец обернулся напоследок. И погрозил всему Нэсту кулаком. Чем, между прочим, немало ободрил королевского конфидента.
"Грози-грози, - подумал тот со злорадством, - и не забудь рассказать своим хозяйкам, как плохо здесь с тобой обращались. Пусть стервы колдовские рассвирепеют и возжаждут мести. Пусть все силы на нее бросят... до предела выложатся. Только... не слишком спеши. Дай нам приготовиться!"
После чего направился в библиотеку магического цеха.
"Никогда больше солнце не взойдет для этого города", - напоследок успела погрозить убитая ведьма. Вроде и жрец так называемый, помимо голода угрожал тем, что солнце-де померкнет. Следовало убедиться, что угрозы эти - не блеф. Что хотя бы теоретически с помощью магии можно нечто подобное сотворить.
Оказалось, что можно. "На то есть заклинание Темной Вуали", - выяснив, сообщил сэру Ролану библиотекарь после получаса блужданий по лабиринту из книжных полок. И по принципу действия оное заклинание не отличалось от других чар, воздействующих на погоду.
К месту, назначенному заклинателем, сгонялось большое количество туч. Чем больше и гуще - тем более мрачным и темным делалось небо. Вплоть до почти ночной черноты. И тем более возрастал расход сил. Что колдовских, что телесных. И держаться Вуаль могла бесконечно долго. Но, опять же, в зависимости от запаса сил.
Причем именно запаса. Ибо, как ни странно, но к Урдалайе и ночным шабашам данное заклинание отношения не имело. Помочь в его осуществлении лунная богиня не могла. И как всякие погодные чары, применять Вуаль надлежало при свете дня. Причем, желательно, поближе к небу. На крыше башни, вершине горы или иной возвышенности.
"Чтобы было понятнее, - прикинул библиотекарь, - группа из десяти заклинателей способна подвесить Вуаль над местностью, радиусом примерно в пять миль. Продержав ее с неделю или около того".
И срок этот показался Ролану вполне достаточным, чтобы довести жителей Нэста до ужаса и отчаяния. Да и в действии заклинание выглядело зловеще - если верить рисункам из книги. Там чернеющее небо местами перемежалось с пятнами тусклого кроваво-красного света. От такого зрелища у особо впечатлительных людей и впрямь могло возникнуть ощущение всеобщего конца.
После библиотеки Ролан отправился в ратушу. Дабы в компании губернатора и капитана Крогера определиться с дальнейшими действиями. А прежде - с тем местом, откуда ведьмы могут нанести очередной удар.
Горы, где располагались питомники грифонов, отпадали в этом смысле сразу. Во-первых, из-за самих грифонов. Хищных тварей, что не прочь были и человечьего мяса отведать. Исключив из своего рациона разве что заводчиков и наездников. Ну а во-вторых, даже без грифонов подъем на маломальскую горную высоту легкой прогулкой не являлся.
В свою очередь, старая цитадель Ковена давно превратилась в руины, затерянные среди лесов. Это если верить библиотекарю из магического цеха. У Ролана, правда, были сомнения насчет руин. Ведь если Ковен возрождается, ведьмы могли и цитадель подновить. Но коль уж старинное здание действительно затерялось в лесах, для применения погодных заклинаний его крыша не годилась. Трудно быть ближе к небу, когда оное небо закрывают от тебя кроны и ветви деревьев. С тем же успехом можно было творить чары из-под ближайшего куста.