- Конечно, я так и собиралась. Но, простите, милорд, традиции сильны, когда они соблюдаются в точности…
Аббатиса раскрыла доходную книгу.
- А вы своего не упустите, - отметил эмиссар.
Он выложил на стол восемь эфесов, вписал в книгу свое имя и сумму. Аббатиса могла помочь ему бесплатно, и настояла на деньгах вовсе не из жадности. Она успела понять этого человека: он не ценит ничего, что дается даром. Единственный путь к его сердцу – назначить себе высокую цену. Потому она смахнула золотые в ящик стола.
- Благодарю за пожертвование, милорд.
- Влюбленность девицы имеет еще одну неприятную грань. Само чувство, конечно, пройдет без следа. Но скверно, если оно оставило отпечаток на теле. Вы понимаете меня?
- Боюсь, не вполне. Коли девица в положении, родители не стали бы этого скрывать.
- Я хочу знать: сорван ли ее цветок? Применяла ли она право Мириам?
- По закону девушка может держать это в секрете.
- Для воплощения права Мириам она выбрала бы конфидента. Им может быть отец или мать, но оба поклялись мне, что девица чиста. Также конфидентом может стать известный, уважаемый в городе священник… Такой, как вы.
Аббатиса потеребила браслет на руке. Захотелось позвать и погладить кота – он отлично успокаивал в минуту волнения.
Вопрос эмиссара незаконен. Тайна конфиденсии равна тайне исповеди. Только с согласия девушки конфидент может раскрыть секрет, и никак иначе. Если аббатиса скажет: «Да», - она нарушит устав и сразу лишится уважения, станет бесхребетным слизняком в глазах гостя. Но твердое «нет» вызовет гнев.
- По закону, - медленно повторила она, - девица вправе хранить эту тайну.
Брови эмиссара угрожающе сошлись к переносице.
- Я закрыл глаза на многие изъяны вашего хозяйства.
- Милорд, я не просила снисхождения. Готова ответить за все, что делается в монастыре.
- Едва ли вы справитесь с ответом! Все здесь пропитано запахом денег.
- Я служу Софье и Церкви, а не кошельку. Никогда в жизни не поступалась верою ради выгоды.
- Только что вы взяли с меня восемь золотых.
- Ради вашего счастья, милорд.
- Так сделайте для моего счастья еще одно: скажите, чиста ли невеста.
Проклятье! Аббатиса обругала себя. Эмиссар завлек ее в ловушку, теперь осталось лишь два пути: сделка с совестью – или прямой конфликт. Хотя…
Она отперла секретный ящик, вынула книгу учета конфиденсий, раскрыла на чистом листе.
- Милорд, я не имею права нарушить тайну. Однако вы, как судья святой Церкви, можете потребовать сведений, и я буду вынуждена подчиниться.
Он прищурился, глядя ей в глаза. Оба понимали, что это компромисс. Да, высший церковный суд может отменить тайну исповеди – но только в присутствие того, кто был исповедан.
- Я требую, - сказал эмиссар.
Она подала ему перо и чернила.
- Будьте так добры, в письменной форме.
Его губы растянулись в подобие улыбки.
- Мне по нраву ваш стиль работы. Вы думаете о последствиях поступков, обычно женщины не утруждаются этим.
- А вы унижаете людей, чтоб испытать на прочность.
Он медлил, покачивая в воздухе пером.
- Возможно, сударыня, я смогу найти вам место в столице… Мне требуется помощница. Верная и умная женщина. Понимаете меня?
Она поняла.
О, Софья Величавая!.. Верная женщина, помощница в столице… Хайтауэр стоит так высоко, как только может забраться мужчина. Выше – капитул, а он открыт лишь для женщин! Эмиссар хочет ввести свою ставленницу в верховный совет.
У аббатисы пересохло в горле. Рука пошарила по воздуху – где же кот!.. Меня – в капитул? Это шутка, должно быть. Ирония, насмешка… Я – настоятельница обители второго ранга. Выше – полные аббатства, выше – епархии и сеньории, выше – архиепархии, и только затем – капитул. Минуя три ступени, прямиком на вершину?!
Конечно, не сразу. Пройдут годы службы, прежде чем он полностью доверится мне. Но даже так, это сказочный взлет!
- Вижу, вы поняли, сударыня. Что же по поводу девицы?
Она поклонилась и аккуратно обошла ловушку:
- Охотно отвечу вам… сразу после письменного запроса.
- Хвалю, - сказал эмиссар и вывел строку:
«Требую сведений о конфиденсии. Дариус Хайтауэр».
- Вы не указали имя, милорд.
- Думалось, вы уже угадали.
- Роуз Вингрем, - кивнула аббатиса. – Однако впишите своей рукой.
Эмиссар вывел два слова. Без колебаний монахиня сказала:
- Роуз Вингрем чиста. Право Мириам не использовано ею.
Аббатиса была в этом совершенно уверена. На одной стороне листа красовался запрос эмиссара, а на обратной – отвергнутое прошение Роуз.