– Дорогой, подумай хорошенько. Побочные эффекты, похоже, весьма неприятные. И основной эффект тоже не слишком хорош. Я сделаю то, что ты мне скажешь. Решать тебе. Но подумай, Горди. Ты должен быть уверен.
– Шан, это же Присцилла! – Он схватился за большую руку, встревоженно заглядывая ему в лицо. – Они сказали… Ты знаешь, что они с ней сделают, если судья скажет, что ее надо… надо реабилитировать?
– Знаю, Горди. Тише.
Но Горди не желал замолчать. Он повис у капитана на руке и, глядя на господина дэа-Гаусса, адресовал объяснение ему. Его голос бился обо все стенки комнаты.
– Они сказали, что… раз она – убийца… то она попадет в банк донорских органов. Ее опустят в ванну и будут кормить через трубки, пока кому-нибудь не понадобится, например, глаз. Тогда они возьмут у Присциллы глаз. И она будет плавать там дальше, пока кому-нибудь не понадобится еще один глаз, или почка, или легкое, или нога… И ее будут разрезать, кусок за куском…
– Горди! – Капитан упал на колени, крепко прижал мальчика к плечу и зарылся лицом в его светлые волосы. – Перестань, Горди. Пожалуйста.
Наступила полная тишина.
Мальчик отстранился, осторожно приложил пальцы к осунувшейся щеке мужчины и хлюпнул носом.
– Шан, ты бы сказал им, что я буду свидетелем. Нельзя, чтобы они… Присцилла же ХОРОШАЯ!
– Да, – прошептал капитан, медленно вставая с колен. – Я тоже это знаю.
Он едва заметно поклонился участковому полицейскому.
– Принято решение, что мой подопечный будет давать показания на слушании дела госпожи Мендоса. Будьте любезны сообщить нам время и место слушания, а также должную процедуру заявления на участие в нем.
– Нет причин, – вмешалась в разговор начальница порта, – почему бы не устроить слушания прямо сейчас. Я имею право выступать в качестве судьи в делах, касающихся порта. Можно будет начать, как только доставят мою мантию и подготовят помещение.
Она бросила взгляд на дежурного, который поспешно сделал вызов.
Мантия тяжело легла ей на плечи. Возможно, дело было в отсутствии привычки: она редко принимала участие в подобных делах. Обычно она предпочитала, чтобы все шло по заведенному порядку и своим чередом. Возможно, дело было в маленьком мальчике. Или молодом капитане. По особому разрешению они сидели рядом. Глаза беловолосого великана-лиадийца были суровыми, а глаза мальчика – тусклыми и пустыми из-за снадобья.
Она тяжело вздохнула, звякнула колокольчиком, давая сигнал к началу слушания, и монотонно зачитала первые документы. Установив личности присутствующих, она взглянула на монитор. Удовлетворенно кивнув, она снова посмотрела на мальчика. Лицо у него было чуть влажным, глаза широко открылись, зрачки расширились так, что каряя радужка почти исчезла.
– Как тебя зовут, мальчик?
– Горди.
Голос у него был вялым, почти сонным.
Начальница порта посмотрела на карточку и нахмурилась. Она снова обратилась к мальчику.
– Хорошо, Горди. Как твое полное официальное имя?
– Гордон Ричард Арбетнот.
Она кивнула.
– С какой планеты ты родом?
– С Нового Дублина.
– Каков твой возраст в стандартных годах?
– Мне одиннадцать лет.
– Как зовут твоего отца?
Молчание.
Она нахмурилась:
– Горди, как зовут твоего отца?
– Его отец, – прошептал господин дэа-Гаусс ей на ухо, – умер.
– Понимаю. – Будь оно проклято, это снадобье! Оно неуклюжее, сбивает с толку. – Горди, как звали твоего отца?
– Финн Гордон Арбетнот.
Еще одно подтверждение.
– Как зовут твою мать?
– Кэти-Роза Дэвис.
И еще одно. Она повернула голову.
– Доктор, мы установили, что средство действует?
– Да, тра Роминкофф.
– Превосходно. Мы переходим к даче показаний.
Она помолчала, приводя в порядок свои мысли. Необходимо было учитывать ограничения, налагаемые снадобьем.
– Горди, когда вы с Присциллой Мендоса прибыли на планету?
– С первым шаттлом.
С первым шаттлом? Что это за время?
– Примерно в час регента, – тихо проговорил капитан, и она кивнула в знак благодарности. – Почему ты был с Присциллой Мендоса, Горди?
– Мы были партнерами по увольнению.
– Вас назначили ходить друг с другом?
– Нет.
Она вздохнула.
– Как вы стали партнерами по увольнению?
– Я спросил Присциллу, не станет ли она моим партнером, и она сказала «хорошо».
– Кто выбирал, куда вы пойдете в городе?
– Я.
– Это ты захотел пойти на улицу Ницше?
– Да.
– Почему?
– Мне показалось, что там интересно.
– Присцилла Мендоса просила тебя пройти по улице Ницше?
– Нет.
– Дагмар Коллиер просила тебя пройти по улице Ницше?
– Нет.
– Присцилла Мендоса действительно убила Дагмар Коллиер, Горди?
– Да.
Она проглотила проклятие, услышав это невинное признание. Велник рядом с ней пошевелился. Она увидела, как губы капитана сложились в беззвучное слово, – и озвучила его:
– Почему Присцилла Мендоса убила Дагмар Коллиер?
– Чтобы спасти меня.
Сидевший по другую сторону от нее господин дэа-Гаусс слегка подался вперед, сосредоточенно глядя на неоформившееся юное лицо.
– Ты был в опасности, Горди?
– Да.
– Как получилось, что ты оказался в опасности?
– Я не пошел с Присциллой, когда она меня позвала.
Начальница порта мысленно пообещала себе навести справки относительно возможности использования какого-нибудь другого средства для допроса.
– Горди, я хочу, чтобы ты рассказал мне все, что происходило с той минуты, когда ты не пошел с Присциллой на улице Ницше, и до прихода полицейского, который произвел арест.
– Присцилла сказала, что шаттл улетает через корабельный час и что, может, мне капитан и простит опоздание, но ей – нет, и что нам надо идти. Она отошла на два шага и сказала: «Горди!» Я ответил: «Угу», и она отошла еще немного, и я уже собрался идти с ней, и тут меня схватили, и это оказалась Дагмар, и она меня дернула и держала, и я попытался убежать, а она прижала меня к столбу и уложила себе на колено, и Присцилла побежала к нам, а у Дагмар был нож и она сказала: «Замри, Присей». И Присцилла остановилась.
Наступила коротенькая пауза, и мальчик облизнул губы.
– Где Дагмар держала нож, Горди?
– Поперек моей шеи. У меня под подбородком.
– Ладно, Горди. Присцилла остановилась. Что потом?
– Дагмар сказала, чтобы Присцилла оставалась там. Она спросила, где Шан. Я снова попытался вырваться, и она – она сделала мне больно. Она сказала, если я буду себя хорошо вести, она даст мне прожить минуту или две.
Снова наступила пауза. Начальник порта щелкнула пальцами, не отрывая взгляда от потного лица.
– Она сказала, что Присцилла должна смотреть. Чтобы рассказать Шану, как все было.
Пришла помощник начальника порта со стаканом воды. Начальник жестом направила ее к мальчику.
– Отдохни минутку, Горди, и попей.
Он послушался, жадно осушив весь стакан.
– Ладно, Горди. Значит, Дагмар велела Присцилле смотреть, чтобы она смогла рассказать Шану, как все было. Что потом?
– Присцилла стала говорить. Я не помню, что она говорила, но голова у меня стала какая-то странная. Она говорила, и немного прошла вперед, и рука у Дагмар расслабилась, и я уже решил убежать, но тут на соседней улице что-то зашумело, и Дагмар опять напрягла руку и заставила Присциллу остановиться. Присцилла попробовала говорить снова, но Дагмар спросила, выкупил ли Шан вещи Присциллы. Она сказала, что разбила Присциллины сережки в пыль, а пыль выбросила в космос. Она сказала, что Шан не умный и не поймает их на продаже этой штуки. Присцилла снова начала говорить, и у меня снова стало странно в голове, но тут послышались шаги и Дагмар попробовала заставить меня идти с ней – потому что «тут слишком людно», сказала она. Но я испугался и не захотел с ней идти и ухватился за столб, и не отпускал, и подумал про Дерево, как меня научила Присцилла. И Дагмар включила нож. Я услышал, как он жужжит, и испугался, и держался, и думал о Дереве, и тут услышал… рычание. Словно огромный зверь. И Присцилла бежала быстро – быстрее, чем Шан бегает. И Дагмар меня отпустила, а Присцилла… все было так быстро! Она схватила Дагмар и повернула, и что-то сделала руками. Я услышал щелчок, как ветка ломается. Дагмар упала. Присцилла минуту постояла, а потом тоже упала.