– Что до моих первых шагов, извольте. Первым делом я полностью выплачу задолженности военным и повышу жалованье десятникам и сотникам. Кроме того, ввожу небольшие пенсии для каждого, кто уже не в состоянии нести воинскую службу. Всем без исключения. В случае смерти воина эти деньги будет получать его семья, если она есть.
Вздох изумления пронесся среди наместников: такого никогда не бывало. Хотя планы сопляка были гениальными: армия привязывалась к нему неразрывными связями. В случае чего солдаты и на командиров наплюют, только бы мальчишка был рядом.
Живой, веселый, хитрый наместник восточного Серенса растерянно сказал:
– Но, Посланник, для этого потребуются огромные деньги, где их взять? Придумывать новые налоги? Их и так уже около семидесяти, больше брать просто нечего.
Алекс выбросил палец:
– Первое – суды переполнены, зачастую судятся по совершенным пустякам. Отныне обращение в суд писать только на специальном пергаменте с изображением государственного герба. Этот лист будет стоить дорого, гораздо дороже того, что он стоит на самом деле. Весь доход пойдет в казну. Кожевникам и художникам денег за работу не платить, а внести ее стоимость в счет уплаты их налогов.
– Я отменяю все налоги, от которых нет прибыли государственной казне. Это произведет хорошее впечатление на народ, нам же не будет стоить ни гроша. В дальнейшем я оставлю пять-шесть видов налогов, не больше. Но тот, кто станет увиливать, отправится прямиком на плаху.
Алекс выбросил второй палец:
– Я создаю почту – доставку писем и посылок. Стоимость пересылки будет невысока, но почтовые сборы будут огромны – людей в стране много. Третье и самое главное – я создаю государственный банк. Я беру на сохранность деньги у всех желающих, плачу им за это небольшой процент – чем больше сумма вашего вклада, тем выгоднее хранить ее. Кроме того, в пределах Империи вам незачем будет возить с собой крупные суммы, подвергая свою жизнь и благосостояние опасности. Я заведу отделения банка во всех крупных городах и каждый состоятельный человек может в любой момент получить деньги со своего счета. И это, господа, только начало.
Нет, мальчишка действительно был фокусником. Он извлекал буквально из воздуха такие суммы, от которых у видавших виды наместников кружились головы. А проклятый сопляк уже уставил в душу каждого светлые буркалы, пронизывал до самых печенок, словно в развернутом свитке читая самые потаенные мысли.
– Что, господа наместники, головки закружились? Какими деньгами пахнет, верно? Хорошо бы поживиться, а? Я дам вам возможность поживиться: вы будете получать от меня крупные премии и наградные, если станете усердно помогать мне в моих начинаниях. Если же попытаетесь запустить лапу в казну – будет то, что с Картаном, – он похлопал по кобуре, – это я вам обещаю.
Хорошо летним вечером в припортовом районе. Узкие улочки тонут в мягком сумраке, зажигаются первые, скудные еще, огоньки в маленьких окошках. Скрипит редкая повозка – рабочий день закончился, народ наружу вывалил. Идут, громко переговариваясь, рабы-грузчики, чисто вымытые, в приличных рубахах. Идут, позванивая монетками, заработок хорош – хозяин отпустил погулять.
Местная молодежь сбивается в кучки на углах: бренчат шикарными бронзовыми браслетами, грызут орехи, задирают шлюх, рыщущих в поисках клиентов. Местные воротилы в богатых вечерних хитонах солидно восседают в носилках – проверяют, как идут дела в кабаках, матросских ночлежках, публичных домах.
Над входом в таверну «Утешение моряка» укреплена высохшая ветка финии, приветливо мигает масляный фонарик. У каменных столбов вздыхают, переминаются на кривоватых ногах привязанные хети, постукивают о тесаные плиты клешнятыми копытами. А как же, у хромого Баргуса в его «Утешении» бывает очень приличная публика, случается, даже господа портовые писцы заглядывают.
В большом сводчатом зале для людей попроще шумно и весело. За тяжеленными деревянными столами, на чурбаках, (стулья держать невыгодно – ломают) моряки со своими подружками, разный портовый люд – цеховые грузчики, чернорабочие с верфи, вольные гребцы с галер. Сюда идут каменотесы из портовых мастерских, молотобойцы из кузниц, пускают даже рабов-оброчников – Баргус рад всем. Но чтобы без всякого озорства! Хозяину не нужны неприятности от портовой стражи. Слишком буйных мгновенно вышвыривает на улицу гигант Торгу – неимоверной силищи человек. Вот он за плечом хозяина, маленького, скрюченного, хромоногого, но очень проворного человечка с физиономией древнего зверя Тэх, о котором поганые философы (тьфу ты, пакость!) болтают, что он, якобы, предок человека. Баргус разрешает драться в своем заведении только рыбакам после путины, они оставляют немалые деньги в кошельке хозяина. Приходится, конечно, делиться с портовой стражей за то, что они не замечают рыбацкого шумства и буйства, но дело того стоит.