Это подействовало. Возникла пауза, после того как Руна открыла дверь и остановилась перед спецназовцами (их, как выяснилось, было четверо) в позе жены, встречающей мужа с гулянки поздно ночью.
– Что вам надо?!
Первый спецназовец махнул рукой, отсылая спутников проследовать в квартиру.
– Обыскать!
Но Руна не отступила, не давая гостям пройти.
– Назад! Это частная территория! Какое вы имеете право обыскивать?!
Спецназовец откинул забрало шлема, на женщину глянули холодные серые глаза немолодого мужчины.
– Я полковник Житомирский, подразделение по борьбе с киберпреступностью. Гражданка Лаптева, вы обвиняетесь в противоправных деяниях и подлежите аресту по статье сто один Уголовного кодекса Российской Федерации «измена Родине». Извольте пропустить оперативных сотрудников для следственных мероприятий и следуйте за нами!
– В чём дело, полковник?! – возмутилась она, хотя прекрасно знала, что происходит. – С какого бодуна вы врываетесь в квартиры мирных граждан?!
Житомирский усмехнулся, кинул взгляд на почти обнажившуюся грудь женщины, взгляд его стал хищным.
– Мирных граждан мы не трогаем. А вы являетесь, как хакер, угрозой для национальной безопасности и прекрасно это знаете.
– Чушь собачья! Я не хакаю государственные секреты! Если вы так печётесь о национальной безопасности, обратите внимание на истинных негодяев. Могу перечислить не одну категорию деятелей, угрожающих безопасности.
– Интересно, – хмыкнул полковник, взглядом посылая сопровождавших его бойцов вперёд. – Ну-ка, поподробней.
Руна хотела остановить гостей, но их командир придержал её за локоть.
– Пройдёмте в гостиную.
Вошли в квартиру. Руна тревожно глянула, как бойцы обыскивают комнаты и сноровисто включают компьютер.
– Код запуска, – потребовал тот, что подсел к столу.
– Код! – проговорил Житомирский.
Руна презрительно повела плечиком.
– А это ищите сами, если вы такие спецы.
– Работай, – кивнул полковник бойцу, повернулся к ней. – Так что вы там говорили об угрозах?
– Вы и сами знаете. Уже отмена лимита на легионеров-футболистов – национальное предательство. Разве нет? А более сорока процентов состава российских волейбольных клубов – украинцы, разве не национальное предательство?
– Несерьёзно, – отмахнулся полковник.
– Можно и посерьёзней, хотя я уверена, что права. Подавляющее большинство детей чиновников высшего эшелона власти и депутатов Думы учатся за границей, а потом там и остаются. Это не национальная трагедия?! А утечка мозгов за рубеж с подачи тех же чиновников – не предательство страны?!
– Круто загнули, – встопорщил брови гость, махнув рукой кому-то из подчинённых. – Да, это проблема. Отведите её к машине.
– Не пойду! – вскочила Руна так, что грудь прыгнула в проём халатика. – Не имеете права!
Бойцы группы переглянулись. Один из них протянул Житомирскому коробочку с флешками, найденную в тайнике стола.
– Вот.
Руна поморщилась, понимая, что опоздала с передислокацией информационной базы.
Полковник взял пакет с коробочкой двумя пальцами, кивнул.
– Отлично. Комп открыли?
– Нет, – буркнул боец.
– Заберите «железо», дома взломаем. Поищите по комнатам мелочовку. Идёмте, мадам.
Руна хотела выхватить флешки из руки полковника, но её подхватили под локти и повели к двери.
– Подождите, подлецы! – крикнула она. – Я переоденусь!
– Пусть переоденется, проследите.
Женщину отвели в спальню, она переоделась в джинсовый костюм и спустилась на лифте вместе с Житомирским и его подчинёнными во двор новостройки в районе Дягилево, где уже несколько лет застраивали бывший промышленный район столицы.
Она думала, что её повезут на Лубянку, однако ошиблась.
Минивэн «мицубиси» с тонированными стёклами доставил её в Люблино и высадил у запрятанного в парке трёхэтажного особняка, охраняемого, насколько ей удалось выяснить по ходу движения, автоматчиками в чёрных спецкостюмах.
– Секретная резиденция? – презрительно скривила губы Руна.
– Можно сказать и так, – согласился Житомирский, снимая с головы шлем.
Голова у полковника была крупная, под стать кряжистому телу, но имела один существенный недостаток – лысину на всю макушку, резко снижающую впечатление от мужественного образа чекиста. Да и глаза, серые, водянистые, по мнению Руны, были посажены слишком близко, но это уже не имело значения.
Её проводили в здание с колоннами, укрепляющими фасад, потом на второй этаж и ввели в кабинет с роскошной, вовсе не чекистской обстановкой, какую можно было бы представить. Кабинет занимал угол особняка и был освещён солнцем сквозь прозрачные стены от пола до потолка. В нём располагались две стойки, но вовсе не барные, а с какой-то аппаратурой, стол большой, со столешницей из красного дерева, столик поменьше – стеклянный, четыре кресла и стулья у стоек. Заполнен же он был предметами, какие, на взгляд пленницы, должны были принадлежать скорее антиквару, нежели руководителю подразделения Федеральной службы безопасности.