Здесь мы должны остановиться на короткое время и сказать, что все эти выдающиеся духовные искатели ничего не выдумывали «из своей головы»: все то, что они пишут о своем сердце (слово «свое» они не акцентируют), – это описание их жизни. Это – их объективная реальность, которая, пока еще, не является реальностью для нас, и по этой причине мы подозреваем таких людей в каком-то «придумывании». Когда кто-то из нас заявляет: «Вот, я сейчас сижу за письменным столом и вижу в окно голубое небо», – это не является для нас чем-то необычным, и по этой причине мы не пытаемся слова этого человека подвергнуть сомнению. Мы должны поверить также и в то, что все слова этих необычных людей о сердце – это то же самое, что и наши слова, сказанные сегодня «о небе». Все эти люди – это мы сами, но только немного завтрашние.
Ученый Лу Цзююань (1139–1193) является создателем в Китае специального «Учения о сердце». Написано им немного, но то, что мы можем прочитать – это, фактически, «словесная формулировка» опыта Вэнь. Он пишет: «Четыре стороны, верх и низ называются простором, прошлое и настоящее называется вечностью. Простор и вечность – это мое сердце, а мое сердце – это простор и вечность». «Все предметы стоят, как деревья в лесу, в моем сердце величиною в квадратный цунь». «Сердце – это и есть высший принцип». «Сердце – это одно мое сердце, высший принцип – это один мой принцип. Их следует соединять воедино, высшая истина не делится надвое, это сердце и этот высший принцип не допускают деления на две части». «Истинный путь не бывает вне сердца».
Учение этого философа, Лу Цзююаня, часто подозревают в связях с буддизмом: с ветвью буддийского учения, родившегося в Китае и имеющего название Чань (оно более знакомо читателю под названием Дзен, – учения, которое пришло в Японию из Китая). В учении Чань (Дзен) сердце тоже является «истиной и высшим принципом». И в подобном сравнении нет ничего неожиданного или чего-то такого, что следует осуждать, как плагиат. Оба эти учения – Лу Цзююаня и Чань – проповедуют достижение человеком одного и того же «озарения» – состояния Вэнь.
Далее в Китае появляется учение о сердце Ван Шоуженя (1472–1528). Оно в какой-то степени повторяет учение Лу Цзююаня, – и это не удивительно, потому что источником появления всех этих учений является один и тот же духовный опыт. В биографии Ван Шоуженя (он же Ван Ямин) сказано, что после каких-то сложных жизненных обстоятельств он вдруг «понял истину», которую следует искать «внутри себя». Вспомним при этом слова греческого философа Сократа: «Познай самого себя». Но и Будда тоже вдруг «понял истину». Ван Ямин пишет: «Человек – это сердце всех предметов, находящихся в пространстве между небом и землей; сердце – это хозяин всех предметов между небом и землей; поскольку сердце достигает неба, то оно включает в себя все предметы, находящиеся между небом и землей». «Сердце, различающее истинное и ложное, знающее без раздумий, умеющее без учения, – это и есть природное знание».
(Приведенные выше цитаты китайских философов взяты из следующих источников: «Мэн-цзы». СПб.: «Петербургское Востоковедение», 1999. «Памятники культуры Востока»; «История китайской философии». Пер. с кит./Общ. ред. и послесл. М. Л. Титаренко. – М.: Прогресс, 1989).
Но и про Христа иудеи говорили: «Как же Он всё знает, нигде не учась?». Знаем – не мы сами, а наше сердце, и любой такой человек – это только «язык» проснувшегося сердца. «Из чрева его потекут реки воды живой» – это истинные слова мандея с «проснувшимся сердцем».
А теперь обратим внимание нашего читателя к древней Индии. Мы хотели бы для сравнения процитировать очень интересные по нашему мнению параллельные строки из древней Чхандогья упанишады («Древнеиндийская философия. Начальный период», стр. 90, 91):
«Этот мой а́тман в моем сердце меньше, чем зернышко риса, чем зерно ячменя, чем горчичное семя, чем семя проса, чем ядро семени проса. Этот мой а́тман в моем сердце больше, чем земля, больше, чем воздушное пространство, больше, чем небо, больше, чем все эти миры. Все свершающий, все желающий, все обоняющий, все вкушающий, объемлющий этот мир, без речи, без забот – этот мой а́тман в моем сердце, это Брахман. В него войду я, уйдя из этого мира. Для того, кто [знает/испытал – Г. Б.] это, не остается сомнений», – так говорил Шандилья, [так говорил] Шандилья.