Мы отвлеклись, а вывод из всех этих рассуждений следующий. Тянь Раннего Чжоу – это вовсе не «обычное небо», а то пространство над землей, которое населено различными духами, и которое открывается взору человека во время получения опыта «раскрывшегося Неба». Тянь – это сакральная «невидимая высь» с пребывающими в ней «духами верха» – духами тех людей (отсюда в знаке Тянь иероглиф жэнь), которые получили при жизни опыт «раскрывшегося Неба». Образно говоря, Тянь чжоусцев – это «обитель духа Вэнь-вана». А отсюда, Поднебесная чжоусцев (Тянь ся, где ся – «низ», «внизу») – это не те земли, которые расположены «под небом», а тот земной китайский мир, который находится под защитой – пребывает «под омофором» – духа Вэнь-вана и всех подобных ему «духов верха».
Это и есть Тянь Конфуция – великого Учителя Китая, который такой опыт «раскрывшегося Неба» тоже имел. И именно этот духовный опыт и Вэнь-ван, и Конфуций (но и Христос тоже) – восприняли в качестве тянь мин – т. е. «Небесного мандата» или «Небесного повеления». Первый из них – в качестве «мандата» на справедливое правление китайским народом и низвержение династии Шан-Инь, второй – в качестве «мандата» на открытую проповедь Учения о Вэнь. Ну а Христос – в качестве «мандата» на проповедь о том «Отце» – Элохи́ме, который евреям был неведом, хотя и присутствовал в их Священном Писании.
Отличие опыта Христа от всех остальных получателей подобного опыта заключается в том, что сразу после того, как над Ним «раскрылось Небо», – на Него «сошел Дух Святой» и Он услышал благоволение «Отца». И здесь опять приходится уточнять и исправлять традиционное понимание этих слов. В исходных семитских языках, к которым относятся еврейский (библейский иврит) и мандейский (разновидность арамейского языка), существительное «дух» имеет женский род (руа́х, ру́ха), а не средний, как в греческом языке (пне́вма), и не мужской, как в языке коптском (тоже пне́вма – слово, заимствованное из евангельского лексикона, но при переходе в коптский оно приобретает мужской род, т. к. грамматического среднего рода в египетском языке не существовало). Об этом, к сожалению, не знали создатели христианского Символа Веры, собиравшиеся на первые Вселенские Соборы, т. к. это были в основном египтяне-копты и грекоязычные евреи. В любом случае это были люди, которые семитскими языками не владели. А если бы владели, в таком случае Символ Веры в его традиционном прочтении никогда бы не смог появиться.
Духовно грамотный человек прекрасно понимает, что подобное условное евангельское описание «слов Отца» и «сошествия Духа» не имеет ничего общего с подлинной духовной реальностью. Образно говоря, на Иисуса снизошла «благодать» в виде Высшей «муже-женской четы», представляющей собой андрогенат Элохима (описано в первом стихе Шестоднева). В практическом плане это равносильно тому, что человек-Иисус при своем Крещении получил последовательно два базовых духовных опыта: первый – это «раскрывшееся Небо», а второй – это то Setúr Упанишад, о котором нам еще предстоит говорить.
Подлинную духовную реальность описать словами человеческого языка невозможно, и это справедливо даже для самого низшего духовного уровня – для мира «духов». Но и духи – они тоже «вверху», если являются благими. Эти китайские духи, обладающие сознанием, если как-то и могут «разговаривать» – если нам рассуждать логически, или как бы «со стороны», – то должны обмениваться не словами, а какими-то мыслеформами. У духов нет нашего «языка во рту», наших легких, и того окружающего воздуха, который служит для переноса звуков человеческой речи. Поэтому их «разговор» – если они того пожелают – понятен без слов, как русскому, так и еврею Павлу, и индусу, и китайцу, но и Христу.