Здесь, к слову, следует отметить, что обстановка и беседы, описанные в тексте Лунь юй, производят впечатление гораздо более современного и развитого во всех отношениях общества, чем все то, почти примитивное, что мы наблюдаем в евангельском тексте, даже с учетом уже присутствующего там греческого трикли́ния (большой скамейки для возлежания на пирах). А ведь мир Конфуция «старее» евангельского почти на 500 лет! И это – большой вопрос к исследователям древних теекстов. Потому что та греко-римская цивилизация (а ей предшествовало длительное развитие цивилизаций египетской и шумерской), в которой вращались еврейский и мандейский миры времени проповеди Христа, – причем, к этому времени уже сотню лет существовала греческая Септуагинта! – должна была бы быть гораздо более рзвитой во всех отношениях, чем китайская времени Конфуция. Но мы этого не видим при сравнении текстов, хотя евангельские события описывают Иерусалим, древнюю столицу евреев, большой цивилизованный торговый город. Парадокс? Но это, как мы уже упомянули, вопрос к будущей науке. И дело здесь вовсе не в том, что Китай времени Конфуция был «выше» средиземноморской цивилизации времени Христа.
Для того чтобы такое «внутреннее свечение» увидеть, – а оно имеет место и в наши дни – надо быть… человеком по своему внутреннему миру, а не по одеваемому на себя галстуку или пиджаку и по своей принадлежности к нашему человеческому роду, как отдельному биологическому подвиду. Надо быть а́нтропосом, как это называл Христос. А таковых в окружении Конфуция уже не было. Его лучшие ученики даже смысл иероглифа Жэнь не могли понять, не говоря уже о Дэ или Вэнь, – тех категориях, которые Конфуций пытался использовать в их исконных древних значениях.
И если в христианстве со временем все-таки нашелся человек, который своим опытом прошел весь Путь (греч. ходо́с), предложенный Христом – мандей Иоанн (вряд ли апостол), создавший Четвертое каноническое Евангелие, – то судьба Учения Конфуция оказалась плачевнее. Китай так и не родил такого человека, который смог бы правильно понять и объяснить Учение этого величайшего гения человечества. Понять для того, чтобы предложить его Учение всему миру. Предложить всем тем, кто не довольствуется обычной животной жизнью нашего «подвида».
И в этом отношении другой такой книги, как Лунь юй, у человечества просто не существует. Лунь юй – это наш первый, но и главный шаг от состояния «животного» к состоянию «человек». Этот шаг пытались реализовать и реализовали многие аристократы Раннего Чжоу, – но они осуществили это только для самих себя, как для замкнутой касты – с целью становления «духами верха». Главным естественным следствием такого Дао было справедливое управление государством, т. е. всем народом. Конфуций, но уже через 500 лет, предельно ясно и четко объяснил эту древнюю «философию» всем тем, кто «имеет уши», – объяснил, что́ именно надо для этого делать и ка́к. Но, к сожалению, его не услышали, потому что «уши» у китайцев династии Хань стали такими же крошечными, как и евангельское «ушко иглы».
По представлениям древних чжоусцев в «мире духов» нет наших земных отличий: богатый ты или бедный. Там есть «духи верха» и «духи низа» – неприкаянные страдающие полусущества. И Конфуций это прекрасно понимал. Но понимал он также и то, что только в благополучном, мирном и справедливом духовном государстве у человека появляется возможность думать о том, что́ его ожидает после окончания земного поприща.
«Все люди выходят из этой жизни через дверь Смерти. Почему же они не идут моим Дао?» – восклицает он с удивлением и болью за своих соотечественников.