– Ну, все, лейтенант! Все! Все! Твоя взяла! Хер с тобой! Все! Отпусти же!
Конфуций отпихнул от себя поверженного противника, поднялся, вытер перемазанное колено о серый штакетник забора.
– Ну и здоров же ты! Но все равно ты не прав, летеха! Нашел, кого защищать! Черножопых! Пошли, ребята!
Злые недовольные контрактники, оставив на земле коробку и сумку, с матерком вскарабкались на заляпанный «бэтээр».
– Ну, ты даешь, лейтенант! – крикнул сверху сержант. – Ловко устроился! «Носорогов», значит, крышуешь!
– Заткнись, «махра»! Памперсы подтяни! – отозвался за Конфуция Чернышов.
– Ладненько! Свидемся еще!
Румяный Игорек, постучав прикладом по броне, крикнул:
– Пингвин! Трогай! Поехали!
Рыгнув удушливым дымом с сажей, БТР покатил вдоль улицы.
– Танцор, дай фляжку! – сказал Конфуций, устало облокатившись локтями на хлипкий забор и отрешенно глядя в пространство. Чернышов достал из-за пазухи фляжку, которую ему передал капитан Дудаков. Отвинтив крышку, «собровец», выдохнув, сделал несколько жадных глотков. Фыркнул, передернулся, сплюнул.
– Говнюки! Какие все-таки говнюки! – вырвалось у него.
В плен к дудаевцам прапорщик Алексей Трофимов попал осенью 95-го. Ему навсегда запомнился тот роковой в его судьбе день.
Было довольно жарко. В самом разгаре стояло бабье лето. Громко стрекотали кузнечики, прощаясь с теплом. Взрыв раздался неожиданно. Санька Феоктистов, шедший впереди, подорвался на мине, когда они вышли на тропинку за заброшенным коровником с провалившейся гнилой крышей.
Трофимов поднял голову, стряхнул с себя землю. Санек неподвижно лежал на спине метрах в двенадцати от него. Ветерком относило клуб дыма и пыли от места взрыва. От соседнего дома к ним, оглядываясь по сторонам, бежали сержант Куприянов и старший лейтенант Заломов. Алексей поднялся и нерешительно шагнул к Саньке. В голове звенело, уши заложило. Он смотрел внимательно под ноги. Вдруг что-то блеснуло на солнце в развалинах бывшей кузни, расположенной метрах в ста пятидесяти от коровника, и очередь оттуда прошлась сбоку от прапорщика, по кустам лебеды и полыни. Он упал, вжался лицом в землю и юркой ящерицей отполз назад, к коровнику. Из развалин рьяно долбили из пулемета, выкашивая, словно косой, все вокруг.
Конфуций, укрывшись за углом, от волнения еле перевел дух и начал короткими жалящими очередями обстреливать развалины. Он чувствовал, что физиономия у него горит, будто надавали хлестких пощечин, ноздри трепетали от учащенного дыхания. Вдруг лежащий впереди, окровавленный Санек зашевелился, зацарапал растопыренными пальцами землю и громко застонал.
– Бля! Положит парня, как пить дать! – крикнул подбежавший Куприянов, устраиваясь рядом и поддерживая огнем товарища. – Игорь, долбани «мухой»!
Старший лейтенант Заломов раздвинул и вскинул к плечу гранатомет.
– Погоди! Не высовывайся! Мы сейчас отвлечем гада! – сержант пристегнул спаренный магазин другой стороной.
Куприянов с Трофимовым дружно ударили очередями по руинам.
– Работай! – проорал сержант.
За спиной ухнуло. В развалинах взметнулось пламя. Пулеметчик умолк.
– Прикройте меня! – крикнул Куприянов и, пригнувшись, побежал к Саньке.
Под трескотню выстрелов добежав до него, ухватил за разгрузку и поволок к сараю. У стены он опустил тяжелораненого на землю. Глаза у Санька были словно остекленевшие, он продолжал дико стонать.
– Говори с ним! – Заломов больно ткнул растерявшегося Трофимова кулаком в бок.
– Что говорить?
– Да о чем угодно! Только говори! Тормоши его! Не давай в отключку уйти! – зло бросил Заломов, извлекая шприц с промедолом и вкалывая противошоковый укол. Тем временем Куприянов хладнокровно перетягивал судорожно дергающийся окровавленный обрубок ноги. Затем вытащил из ножен штык-нож и обрубил сухожилия, на которых болталось кровавое месиво, оставшееся от былой конечности.
– Еще пакет давай! Посекло, бля!
– Не приведи господь!
– Расстегни ремень!
– Бля!
– Игорь! П…дец, парню!
– Кишки зацепило?
– Не довезем! Смотри…
– На пакет кепку приложи! И бинтом обмотаем!
– Саня! Саня! Слышишь меня!
– Ни хера не реагирует!
– Санек! Слышишь меня! – Трофимов, держа голову напарника на коленях, настойчиво похлопывал того по щекам.
– Мужики! Приподымите его! – сказал Заломов сержанту. – Руку с бинтом просуну!
Заломов и Трофимов приподняли раненого.