Стоило Эми оказаться в родном сыром, темном тропическом лесу, как ее поведение резко изменилось. Позднее Эллиот признавал, что, подумай он лучше, мог бы предугадать такую реакцию гориллы.
Эми уже не старалась держаться ближе к людям. Она настойчиво требовала, чтобы ей разрешали пастись на ходу, часто останавливалась, садилась и медленно жевала мягкие ростки и листья. В такие минуты Эллиоту не удавалось ни поторопить Эми, ни заставить ее хотя бы подняться. Горилла не обращала внимания на просьбы не отставать и лишь лениво, с безучастным выражением, но не без удовольствия жевала. Когда Эми удавалось поймать пробившийся сквозь листву солнечный луч, она падала на спину и лежала, довольно рыгая и вздыхая.
– Что все это значит, черт возьми? – спросила рассерженная Росс. Из-за Эми они не выдерживали намеченного темпа.
– Эми опять стала гориллой, – объяснил Эллиот. – Гориллы – вегетарианцы, в естественной обстановке они едят почти весь день. Они – крупные животные, и им нужно очень много низкокалорийной пищи. Вот и Эми, как только ей представилась такая возможность, сразу вернулась к естественному образу жизни.
– Вы не можете заставить ее не отставать от нас?
– Я пытаюсь. Но она не обращает на меня внимания.
Эллиот знал причину. Эми оказалась, наконец, в том мире, где Питеру Эллиоту не было места, где она сама могла найти пищу, безопасность, устроить себе гнездо и все, что ей может потребоваться или просто захочется.
– Ученье закончилось, – подводя итог, сказал Мунро. Решение проблемы было у него готово. – Оставьте ее, – решительно сказал он и, твердо взяв Эллиота под локоть, повел экспедицию дальше. – Не оглядывайтесь. Просто продолжайте идти. Не обращайте на нее внимания.
Несколько минут путники шли, не проронив ни слова. Первым не выдержал молчания Эллиот:
– А если она не пойдет за нами?
– Не говорите ерунды, профессор, – возразил Мунро. – Я думал, что вы знаете о гориллах все.
– Я в самом деле знаю горилл.
– Тогда вам должно быть известно, что в этой части тропического леса горилл нет.
Эллиот кивнул. Он и в самом деле не заметил ни их гнезд, ни следов.
– Но здесь у нее есть все, что ей нужно.
– Не все, – возразил Мунро. – Здесь нет других горилл.
Как и все высшие приматы, гориллы – животные социальные. Они живут группами и в изоляции чувствуют себя неуютно, начинают беспокоиться. Большинство приматологов считают, что потребность в общении с себе подобными по необходимости не уступает потребности в пище, воде или отдыхе.
– Мы – ее стадо, – пояснил Мунро. – Она не отпустит нас слишком далеко.
Через несколько минут впереди, метрах в пятидесяти от путников, затрещали ветки кустарников. Из-за листвы показалась Эми, быстро оглядела всех и остановила гневный взгляд на Эллиоте.
– Иди сюда, Эми, – сказал Мунро. – Я тебя почешу.
Эми прыгнула и плюхнулась на спину прямо перед Мунро. Тот пощекотал гориллу.
– Видите, профессор? Ничего страшного.
Больше Эми от людей не отставала.
Если для Эллиота тропический лес прежде всего был естественной средой обитания Эми, то Карен Росс рассматривала его с точки зрения ресурсов, которыми он был очень беден. Вид роскошной растительности не вводил ее в заблуждение. Росс твердо знала: тропический лес представляет собой чрезвычайно эффективную экосистему, построенную на практически бесплодной почве note 9.
В развивающихся странах этого не понимали и удивлялись, почему на расчищенных от леса пашнях урожаи культурных растений удручающе низки. И тем не менее тропические леса продолжали вырубать невероятными темпами, до пятидесяти акров в минуту, даже если считать, что вырубка не прекращалась ни днем, ни ночью. Зеленый пояс тропических лесов опоясывал планету по экватору по меньшей мере шестьдесят миллионов лет, но человек нанес лесам непоправимый урон за каких-то два десятилетия.
Росс не разделяла тревог по поводу массированного истребления лесов, не веря, что в результате изменится климат на всей планете или уменьшится содержание кислорода в атмосфере. Росс не принадлежала к числу паникеров, и расчеты тех, кто бил в набат, не производили на нее никакого впечатления. Если уничтожение лесов и беспокоило ее, то совсем по другой причине – малой изученности флоры и фауны. Люди не понимали или не хотели понять того, что при современных темпах вырубки, то есть около пятидесяти акров в минуту, с невероятной скоростью – один вид в час! – вымирают растения и животные. Совершенствовавшиеся в течение миллиона лет формы жизни стираются с лица земли за считанные минуты, и никто не сможет предугадать, каковы будут последствия столь быстрого обеднения мира живых организмов. Вымирание видов на самом деле было куда более распространенным явлением, чем полагало большинство людей, а в широко публиковавшихся Красных книгах упоминалась лишь ничтожная доля тех организмов, которым угрожала опасность исчезновения, потому что такой опасности подвергались не только высшие животные, но и насекомые, черви, мхи.
Как бы то ни было, факт оставался фактом: огромная экосистема уничтожалась человеком, уничтожалась безоглядно, безответственно. А ведь эта экосистема в большой мере оставалась практически непознанной и даже таинственной. Карен Росс чувствовала, что она погрузилась в мир, отличный от освоенного мира минеральных и других ресурсов; здесь было царство растений. Неудивительно, размышляла Росс, что древние египтяне называли экваториальную Африку Страной деревьев. Тропический лес был гигантской теплицей, раем для растений, тем местом, где гигантские деревья чувствовали себя намного лучше, чем млекопитающие, в том числе и ничтожные человеческие существа, которые теперь прокладывали тропу в вечном сумраке леса.
Реакция носильщиков-кикуйю, оказавшихся в тропическом лесу, была совсем иной: они тотчас стали смеяться, шутить и вообще по возможности больше шуметь. Росс обратилась к Кахеге:
– Они так рады встрече с лесом?
– О нет, – возразил Кахега. – Они предупреждают.
– Предупреждают?
Кахега объяснил, что кикуйю шумят, чтобы отпугнуть буйволов и леопардов. И тембо, добавил он, указывая на тропу.
– Это тропа тембо? – спросила Росс.
Кахега кивнул.
– Тембо живут поблизости?
– Надеюсь, нет, – засмеялся Кахега. – Тембо. Слоны.
– Значит, это звериная тропа. Мы увидим слонов?
– Может, увидим, а может, и нет, – ответил Кахега. – Надеюсь, что нет. Уж очень они большие, эти слоны.
Такому ходу мыслей трудно было возразить. Росс переменила тему разговора и, кивнув в сторону носильщиков, заметила:
– Носильщики сказали мне, что все они ваши братья.
– Да, они мои братья.
– Ах, так.
– Но когда вы говорите «братья», то на самом деле хотите сказать, что все мы дети одной матери.
– Да, одной матери.
– Нет, – сказал Кахега.
Росс растерялась:
– Значит, вы не настоящие братья?
– Нет, самые настоящие. Но мы – дети разных матерей.
– Тогда почему вы называете себя братьями?
– Потому что мы живем в одной деревне.
Note9
в книге Хиггинса и др. показано, что экосистема тропического леса утилизирует энергию намного эффективнее, чем любая система превращения энергии, созданная человеком (см. C.F.Higgins et al. Energy Resources and Ecosystem Utilization; Englewood Cliffs, N.Y.: Prentice Hall, 1977, pp. 232-255.)