– С вашими родителями?
Кахега даже обиделся.
– Нет, – энергично запротестовал он. – Не в одной деревне.
– Значит, в разных деревнях?
– Да, конечно. Мы – кикуйю.
Росс окончательно запуталась. Кахега рассмеялся.
Кахега предложил Росс помочь ей нести электронные приборы, которые висели у нее на плече, но она отказалась. Она хотела попытаться установить связь с Хьюстоном в течение дня – на коротких привалах. В полдень ей повезло: глушение прекратилось. Должно быть, оператор консорциума сделал перерыв на ленч. Росс без труда удалось установить двустороннюю связь со СТИЗР и уточнить положение экспедиции.
На экране появилось:
ПРВРКА ВРМЯ-ПЛЖНИЕ ЭКСЦИИ: – 10:03 Ч.
Значит, по сравнению с вечером предыдущего дня они потеряли еще ровно час.
– Нам нужно идти быстрее, – обращаясь к Мунро, сказала Росс.
– Может, вы предложите бежать трусцой? – поинтересовался Мунро. – Неплохое упражнение.
Почувствовав, что он перегнул палку и был, пожалуй, слишком груб, Мунро добавил:
– Пока мы доберемся до Вирунги, еще многое может произойти.
Потом они услышали дальние раскаты грома, а уже через несколько минут хлынул проливной дождь. Капли были такими крупными и тяжелыми, что путники чувствовали каждый их удар. Дождь лил как из ведра около часа и кончился так же внезапно, как и начался. Промокшие до нитки, они чувствовали себя отвратительно, и даже Росс не стала возражать, когда Мунро распорядился остановиться на обед.
Эми тотчас же направилась в лес на поиски полюбившихся трав, носильщики принялись готовить приправленное карри мясо с рисом, а Мунро, Росс и Эллиот стали снимать с ног пиявок, прижигая их сигаретами. Пиявки уже набухли от крови.
– Я даже не заметила, когда они успели присосаться, – сказала девушка.
– В дождь они становятся злее, – пояснил Мунро и тут же, подняв голову, стал всматриваться в чащу леса.
– Что-то не так?
– Нет, ничего, – ответил Мунро и принялся подробно объяснять, почему пиявок нужно прижигать; оказывается, если их просто отрывать, часть головки останется под кожей человека и вызовет инфекцию.
Кахега принес им приготовленное носильщиками блюдо, и Мунро тихо спросил:
– Твои люди в порядке?
– Да, – ответил Кахега. – У нас все в порядке. Они не будут бояться.
– Бояться чего? – не понял Эллиот.
– Ешьте. Ведите себя естественно, – ответил Мунро.
Эллиот нервно оглядел небольшую поляну.
– Ешьте! – прошептал Мунро. – Упаси вас Бог оскорбить их. Вы не должны знать, что они здесь.
Несколько минут прошли в молчаливой трапезе. Потом ближайшие кусты зашевелились и из них вышел пигмей.
2. БОЖЬИ ТАНЦОРЫ
Это был сравнительно светлокожий мужчина ростом около четырех с половиной футов, с фантастически развитой грудной клеткой. На нем была лишь набедренная повязка, а на плече у него висели лук и колчан со стрелами. Он внимательно оглядел всех путников, очевидно пытаясь решить, кто здесь главный.
Мунро встал и скороговоркой сказал что-то на каком-то странном языке, явно не суахили. Пигмей ответил. Мунро дал ему одну из тех сигарет, которыми они прижигали пиявок. Пигмей не захотел сразу прикуривать, а спрятал сигарету в небольшой кожаный мешочек, привязанный к колчану. Разговор продолжался. Пигмей несколько раз показал в сторону леса.
– Он говорит, что в их деревне лежит мертвый белый человек, – перевел Мунро. Он поднял свой рюкзак, в котором был комплект медикаментов для оказания первой помощи. – Мне нужно торопиться.
– Мы не можем задерживаться, – возразила Росс.
Мунро нахмурился.
– Но ведь тот человек все равно мертв, – добавила Росс.
– Он не совсем мертв, – сказал Мунро. – Он мертв не навсегда.
Пигмей энергично закивал. Мунро объяснил, что у пигмеев своя градация болезней. Они считают, что сначала человек становится горячим, потом его одолевает лихорадка, потом он заболевает, потом просто умирает, потом умирает совсем и наконец умирает навсегда.
Из-за кустов появились еще трое пигмеев. Мунро понимающе кивнул.
– Я знал, что он не один, – сказал Мунро. – Эти парни никогда не ходят поодиночке, особенно по лесу. Его товарищи следили за нами. Стоило кому-то из нас сделать одно неверное движение, и он тут же получил бы стрелу в спину. Видите коричневые наконечники? На них яд.
Теперь пигмеи держались более свободно – по крайней мере до тех пор, пока из леса, ломая низкий кустарник, не выбежала Эми. Пигмеи закричали и схватились за луки, а перепуганная Эми подбежала к Питеру, прыгнула ему на плечи и прижалась к груди, перепачкав своего хозяина грязью.
Пигмеи принялись оживленно обсуждать происшедшее, очевидно пытаясь понять, что означало появление Эми. Они задали несколько вопросов Мунро. Наконец Эллиот поставил Эми на ноги и обратился к Мунро:
– Что вы им сказали?
– Они поинтересовались, ваша ли это горилла, и я ответил: да, ваша. Они спросили, самка ли она, и я ответил: да, самка. Тогда они захотели знать, не живете ли вы с гориллой; я сказал, нет не живете. Они сказали, что это хорошо и что вы не должны слишком привязываться к ней, потому что иначе вам будет больно.
– Почему больно?
– Потому что, когда горилла вырастет, она или убежит в лес и разобьет ваше сердце или убьет вас.
И все же Росс не хотела отклоняться от маршрута и идти в деревню пигмеев, до которой было несколько миль. Деревня располагалась на берегу реки Лико.
– Мы и так отстаем от графика, – сказала она, – и с каждой минутой наше отставание увеличивается.
В первый и последний раз за всю экспедицию Мунро вышел из себя.
– Послушайте, доктор, – сказал он, – здесь вам не хьюстонский даунтаун, здесь самое сердце проклятого Конго, а это не лучшее место для раненого. У нас есть лекарства. Возможно, они нужны тому человеку. Вы не можете просто так пройти мимо. Так здесь не поступают.
– Если мы пойдем в ту деревню, – возразила Росс, – мы потеряем остаток дня и, значит, отстанем еще на девять-десять часов от графика. Пока что у нас сохраняется шанс прийти первыми. Еще одна задержка, и мы лишимся этого шанса.
Один из пигмеев что-то быстро залопотал, обращаясь к Мунро. Тот, слушая, кивал, несколько раз взглянул на Росс и наконец повернулся к товарищам:
– Он говорит, что на нагрудном кармане рубашки этого больного белого что-то написано. Он попытается показать нам надпись.
Росс бросила взгляд на часы и вздохнула.
Пигмей нашел подходящую палку и прямо на податливой грязной земле принялся выводить большие буквы. Нахмурив от напряжения брови, он медленно чертил незнакомые символы: С Т И З Р.
– Боже мой, – прошептала Росс.
По лесу пигмеи не шли, а бежали, ловко ныряя под лианы и ветки, с обманчивой легкостью огибая грязные дождевые лужи и шишковатые корни деревьев. Изредка они оглядывались и хихикали, видя, с каким трудом за ними поспевают трое белых.
Взятый пигмеями темп оказался для Эллиота почти непосильным: он спотыкался о корни, постоянно стукался головой о ветви, колючки растений рвали его одежду, царапали тело. Стараясь не отстать от легко трусивших впереди пигмеев, он скоро стал задыхаться. Росс выглядела не лучше, и даже Мунро, сохранивший на удивление много сил, стал понемногу сдавать.
Наконец они добрались до залитой солнечным светом лужайки, располагавшейся на берегу небольшой речки. Пигмеи остановились, сели на корточки на камнях и подставили лица лучам солнца. Белые люди, жадно хватая широко раскрытыми ртами воздух, буквально упали на землю. Пигмеям это показалось забавным, и они беззлобно рассмеялись.
Пигмеи первыми из людей поселились в тропических лесах Конго. Благодаря невысокому росту, характерному поведению, ловкости и подвижности они были известны уже многие столетия. Так, больше четырех тысяч лет назад египетский военачальник Геркоуф достиг великих лесов, простиравшихся к западу от Лунных гор и обнаружил там расу крошечных людей, которые славили своих богов в песнях и танцах. Удивительный рассказ Геркоуфа звучал вполне правдоподобно, поэтому Геродот, а позднее Аристотель утверждали, что сообщения о карликах – не сказки. Проходили столетия, и рассказы о божьих танцорах неизбежно обрастали новыми и новыми мифами.